– Это было нелегко.

– Ну, че, «Шехерезада», согласен?

– И руки развяжешь?

– С развязанными руками и дурак спасется, к тому же развяжи тебе руки, ты же мне сразу в глотку вцепишься, нет. Я оставлю тебя, как есть и это уравняет наши шансы. Пока ты освободишься, я далеко уйду.

– А если я не смогу развязаться?

Костин пожал плечами:

– Значит, ты проиграл, вообще-то, ты и так проиграл, но я даю тебе фору, задним числом, добавочное время. Ну, че ты торгуешься, выбора у тебя нету.

– Нету, – согласился Марат, – но я не в форме, голова болит, так, что стреляй.

– Не, не, подожди, как это стреляй, мы ведь договорились, а что голова болит, так это ерунда, голова это кость, как говорил один боевой генерал, а кость болеть не может, таблетку могу тебе дать, хочешь, нет? А что тебе может помочь еще?

– Гильотина, – сказал Марат.

– Утром, – пообещал Костин.

– Тогда стакан водки.

Костин тяжело вздохнул:

– Нету водки, сам бы выпил, вот сухари есть, НЗ, так сказать, а водки нету.

– Ты же утром последнюю бутылку уволок отсюда.

– Я ее выронил, когда от волков убегал.

– А ты сходи, поищи.

– Умнее ничего не придумал?

– Сейчас придумаю, – сказал Марат.

– Ну, ну, ты, вроде умный, давай думай.