– Прошу.

– Спасибо.

Налил ей вина, себе коньяку. Выпили.

– А вы, что пьете.

– «Хеннесси», коньяк, тоже французский.

– Можно и мне попробовать?

– Конечно можно.

Где вы видели человека, который отказался бы от коньяка. Молодым девушкам вообще не стоит пить, а уж мешать вино с коньяком вовсе недопустимо.

Но Елисеев совершенно точно знал, что спешка, к хорошему не приводит: три его предыдущих брака были заключены с женщинами, с которыми он переспал в первый же день знакомства, и то, что он в данный момент холост, лучшее свидетельство того, какими они оказались; поэтому Елисеев, имея все условия и возможность овладеть ей в этот вечер, не стал этого делать. Он хотел, чтобы девушка осталась с ним, если не навсегда, то надолго. Когда утром Вероника, морщась от головной боли, открыла глаза, рядом с диваном, на котором она спала, заботливо укутанная пледом, на пододвинутом журнальном столике стоял стакан воды, а рядом на блюдечке две таблетки шипучего аспирина. Через несколько минут в комнате появился хозяин в коричневом махровом длиннющем халате, несколько смахивающий на медведя, держа в руках поднос с дымящимся кофейником, две крошечные чашки, блюдечко с тонко нарезанными ломтиками лимона, посыпанные сахаром, и две рюмки, наполненные коричневой жидкостью. Подождал, пока девушка допила пузырящуюся воду, и перевела дыхание, сказал:

– Доброе утро.

– Если оно доброе, то я значит, в жизни ничего не понимаю, – страдальчески сказала Вероника, – а это, что в рюмках?

– Коньяк.

– Только под расстрелом.

– Надо.

– Нет.

Елисеев улыбнулся, вышел из комнаты и через минуту вернулся, держа в руках черный пистолет. У Вероники округлились глаза, она поспешно взяла рюмку, зажмурилась и выпила коньяк.

– Лимончиком закусите, – предложил Елисеев.

– Конечно, – быстро согласилась Вероника, – обожаю лимоны, особенно с утра пораньше. А вы все так буквально воспринимаете?!

– Ну, вы пошутили, и я пошутил.

– Тогда можно убрать это.