Какое древко? Рукоять?

Я думал он ответит – железо или пластик.

Но гнида, сам не замечая, что он говорит живущим в стальном мире гоблинам, сказал – дерево.

Точно дерево?

Конечно! Он отчетливо видел срезы рядом с насаженным наконечником. И глубокие отпечатки чьих-то зубов – будто некто, кому пронзили живот, изогнулся и с яростью обреченного впился в убивающее его оружие…

Наконечник какой?

Железный. Вроде плоский. Очень длинный. Примотан к древку чуть разлохмаченной бечевкой.

Я кивнул и велел рассказывать дальше про скитания ползком в вонючей тьме. Но уже решил – чем бы не закончится его рассказ, мы в любом случае пойдем к тому «соленому свету», где новорожденных призмов убивают копьями с деревянными древками и примотанными бечевками листовидными наконечниками.

И в голове снова ненадолго возникло это долбанное слово – эльфы. Эльфы, эльфы….

Это ведь с ними как-то связано волшебство, жизнь в лесах, ненависть ко всему чуждому и чарующая внешность? Копье с деревянным древком вряд ли могло напрямую относиться к высшим созданиям, но оно точно не имело ни малейшего отношения к нашему стальному миру, где копье – это заточенная арматурина, которую тебе вбивают в печень в темном закоулке.

К тому же деревянное древко – это дерево. Настоящая древесина. Обточенная ветка или ствол молодого прямого деревца. Так ведь? Подобные мысли и стучали в моей голове, когда я тащил бойцов по безымянным стальным коридорам и заполненным вонючей жижей трубам.

И вот мы здесь…

Внутри музейной витрины с регулярно устраиваемыми клоунскими представлениями, что должны показать древние обычаи и уклад жизни племени сыроедов…

Что ж… не совсем то, что я ожидал. Но ведь вон в той стороне море. А за морем земля. Вроде как темнеет кромка леса, а за ним к небу вздымается что-то еще…

Поэтому, оставив за спиной бессильно скрежещущего остатками зубов злобного старого Гыргола и куда более старого Иччи, я с воодушевлением двигался к скале, оттуда намереваясь прямиком двинуть к ярангам и задать уже куда более конкретные вопросы

Скала-Мать, она же Мать-Скала, а попросту выдолбленная изнутри бурая глыбища, не впечатлила. Разве что визуально порадовала – приятно увидеть обильные поросли зеленого и бурого мха на камне там, где до него не дотягивались пасущиеся рядом олени. А дотягивались они высоко, вставая на задние ноги и вскидывая рогатые головы.

Осмотрев скалу, увидел декорированные входы в медблоки и замаскированные под обычные валуны торгматы. Это только еще сильнее убедило в дикой фальшивости здешней жизни – хотя она как раз-таки была настоящее. Ведь сыроеды жили и умирали по-настоящему, отправляясь затем в мусорку в Смертном Лесе.

Содержимое торгматов увидеть не удалось – стоило прижать палец к едва заметному темному кружку сенсора, раздался короткий и резкий сигнал, в узкой щели презрительно вспыхнуло красным.

Гоблин не дурак. Гоблин сразу понял – этот торгмат не по его грязную харю. Тут могут отовариваться только благородные сыроеды. Снова до безумия сильно захотелось забраться в интерфейс. И снова я себя удержал, хотя понимал, что мои бойцы, скорей всего, такой терпеливостью не отличаются и давно уже ознакомились с реакцией потерявшей нас системы. Потерявшей и опять нашедшей – вот только далековато от Дренажтауна и его окрестностей. Облепленные дерьмом эльфов гоблины выбрались наверх… Что делать?

Вот и узнаю попозже, как система решила с нами поступить.