И ни разу вот так – глаза в глаза.

- Дай я сяду, - попросила его Нина, больше не в силах лежать. Услышанная информация выбила её из колеи. Костя болел, а она о нем что думала?! И папа! И этот брак!

Черт…

Костя слегка отодвинулся. Но не полностью. Их тела фактически соприкасались. Руками, бедрами, ногами. Они, не признавая этого вслух, не желали разрывать чувственного контакта.

Нина села и провела рукой по волосам. Ей надо было что-то делать, потому что мысли, кружившие в голове, сводили с ума.

А ещё пришла робость. Та самая, которая периодически создавала ей трудности. После всего, что Нина пережила вместе с Костей, о каком смущении могла идти речь? И между тем.

Вот оно. То самое, о чем Нина думала на протяжении многих дней.

Она и Костя. Наедине. Лицо к лицу. Глаза в глаза. Дыхание, почти что касающееся её…

- Здесь камеры есть? Хотя, о чем я… Сто процентов есть, - буркнул Костя. – Нина, это не моя территория. И даже не твоя.

- И что?

Мужчина встал на колени и протянул руку Нине.

У девушки всё сжалось внутри… Такой символичный жест.

Она осторожно вложила свою ладонь в его, стараясь не реагировать на то, как каждая клеточка её тела с настырным упрямством тянется к нему. Можно же просто поддаться слабости… Снова…

- Я хочу забрать тебя, - надсадно признался Костя, прижимаясь лбом к её лбу.

Нина поймала себя на мысли, что при прикосновении жадно пытается понять, есть ли у него температура. Прислушивается к его телу. И хочется, - как же хочется! – поднести руку к его лбу, ощупать всего и удостовериться, что с Костей всё хорошо. Что болезнь отступила, и что теперь он только её, Нинин.

Но рано…

- Нет, Кость, - прошептала она, наступив себе на горло.

Нет…

Они стояли на коленях друг против друга, и со стороны, наверное, смотрелись очень интересно. Если кто-то за ними наблюдает… Или запись потом не сотрут… Нина будет гневаться. И объявит некоторым товарищам бойкот.

- На минуточку, Нина, - она всё же заметила, как Костя улыбнулся. По-доброму и как-то по мальчишечьи что ли. – Ты моя жена.