Разговор между моим отцом и старшим Соловьевым меняет оттенки. Сначала Соловьев орал, потом стал лишь иногда срываться, а сейчас говорит почти спокойно. Я не вслушиваюсь. Я просто хочу домой.

— Я обязательно поработаю с девочками, — слышу нашего психолога. — Все будет хорошо, — заверяет она.

— Где вы все были, когда у вас на глазах росло это чудовище?! — рявкает на нее мама. — Поработает она. Я заберу отсюда дочь сегодня же. Кто знает, сколько еще выродков учится в вашем лучшем лицее!

— Я понимаю, в вас говорят нервы. Отдохните пару дней. Не стоит принимать решение на эмоциях.

— Мам, поехали домой? — встреваю я.

— Конечно, детка. Конечно.

Встает, забирает у Соловьева свой телефон. Гришу забирают в больницу, его отец уходит с ним. Охрана все еще гоняет любопытных. Сашин папа дал в морду отцу Димы Васильева и забрал дочь домой. Остались только мы. Папа перезванивает. Я сама принимаю вызов с маминой трубки.

— При-вет, — голос рвется.

— Детка, ты у меня настоящий боец. Я горжусь тобой, — говорит бодро, но я чувствую нерв в его голосе.

— Правда?

— Конечно! Приеду, отправлю тебя на курс по самообороне. Или Захара напряжем. Он умеет.

— Хорошо. Не надо было его дергать сегодня.

— Ты не переживай, — хрипло смеется папа. — Он потом все отработает. Но мне будет спокойнее, если хотя бы Захар будет рядом с моими женщинами. Я очень тебя люблю, детка. Вернусь и всех накажу за каждую твою слезинку.

— Прости, что напугала.

— Ты? Да ты чего? — он снова нервно смеется. — Я же знаю, что ты у меня боевой мышонок. Шолоховы врагу не сдаются!

— Это точно, — улыбаюсь солеными губами.

— Вот и умница. Я там машину за вами отправил. Вас довезут и мне отчитаются. Пока, детка. Я вечером еще обязательно позвоню.