— У вас как? — спросил Волк.

— Пока, тьфу-тьфу, тихо. Но! Мобилизация, планы по эвакуации, тренировки, вылазки. Потихоньку бойцы с округи подтягиваются, — Бригадир помолчал, потом протянул: — Да-а, такие вот дела. А что, Строевских никого с вами больше нет? Как там в Ромове? Что-то трое суток уже не слышно вестей от вашего Бригадного.

У меня внутри всё упало. Значит…

— Боже мой!.. — прошептала Надя…

…Не было впереди ребят! Выходит, я бандитскую повозку за наших принял. А ведь боялся сам себе признаться, что двадцать пять парней в одну машину не влезут. И это точно был не автобус…

— Мы думали, они у вас уже… — протянул ошеломлённый Волк.

— С чего бы это? — удивился Бригадир. — Да что там стряслось?

Волк взял себя в руки и произнёс:

— Ромов захвачен, наши две двойки уходили последними. Строево… тоже, аномальная активность. По прибытии никого из ребят не нашли. Сами еле выбрались. Думали, что парни к вам подались. Всю дорогу так думали, — Волк с силой вытер ладонью взмокший лоб. — Надеялись.

— Поня-ятно, — задумчиво протянул Сергей. — Ладно, ждём с нетерпением, дома поговорим. Отбой.

Оставшуюся часть пути мы проехали, не проронив ни звука.

— Граждане бандиты! Кхм…

Порхомяк откашлялся, оглянулся на Стефана, увидел его ободрительный кивок и продолжил.

— Ввиду особой тяжести содеянного вами, а также ещё не содеянного, но очевидно задуманного и не реализованного лишь по причине… В общем, не дали вам совершить, и теперь уже не дадим… — Порхомяк на секунду задумался, потом продолжил. — А также из-за сложившейся ситуации в государстве, — военное положение и такое прочее, — и ещё осознавая, что будучи выпущенными на свободу вы продолжите свои зверства, чего мы не можем допустить, постановляем…

Оратор сделал паузу подлиннее и посмотрел на запертых в клетке. Вся банда угрюмо молчала. Мародёры в разных позах и углах сидели на куче сена и зло поглядывали то на бывшего старосту поселения, то на фермера. Только главарь всё так же продолжал лежать в самом дальнем углу в стороне от остальных, отвернувшись лицом к стене, и не подавал никаких признаков жизни. Порхомяк строго посмотрел на него, нахмурил брови и произнёс:

— Избрать мерой пресечения и мерой наказания… Расстрел!

Вяло слушавшие осужденные вдруг резко оживились, повскакивали со своих мест и хором начали кричать и ругаться на стоявших снаружи.

— Да ты чё, плюгавый?! Охренел совсем?!!

— Я те рот порву, терпила недорезанный!

— Какой, нахер, приговор? Какая, чмо, мера пресечения? Ты сам вкурил, чё сказал?