Деды снова молча переглянулись. Странные они какие-то. За машину, что-ли, переживают? Она, конечно, стоит того…
— Ладно, у вас ещё есть время подумать.
Я посмотрел на Волка. Он стал уже весь белый, так что надо было спешить. Пётр выглянул из-за кабины с той стороны и тоже посмотрел на Володю и его ногу.
— Я это… могу перевязать, есть сноровка. А ещё… — он косо посмотрел на вернувшегося и вдруг печально поникшего Складку, порылся в своём рюкзаке и достал тугой запечатанный в полиэтилен сверток. — Вот. В больничке как-то шарили, прихватил регенерирующую повязку. Не думал, что пригодится.
Это было хорошо. Нет, это было очень хорошо! Такая повязка остановит кровопотерю, восстановит ткани, поддержит Волка до самой базы, а то и дольше, я, правда, не большой спец в этом. А нам даст лишних пару часов форы. И снова дедки порадовали! Мне такая штука в своё время спасла колено.
— Вот и отлично, — я с сомнением посмотрел на Петра, — а может, у тебя ещё и что-нибудь на основе эритропоэтина есть?
Дед в ответ хитро сощурился, осклабился и почему-то посмотрел на Складку. Я тоже взглянул на него. Тот то ли утвердительно, то ли одобрительно закивал. Ну, похоже, Волк остаётся в надёжных руках.
Я взглянул на Надю.
— Пойдём, малыш.
Она устало улыбнулась мне. В это время мы обычно уже давно спали после «смены». Я погладил её по голове. Она слегка нахмурилась и указала пальцами на волосы — не трогай, мол, немытую кошку. Бедная ты моя… Я полез в кузов за взрывчаткой.
— Идём, мой барс, — сказала она и застегнула молнию на потёртой кожанке до самого верха. Моя решительная дикая кошка.
Нтонга пришёл в себя и огляделся. В ушах нестерпимо звенело. Сорс, сидя за пультом, сосредоточенно вглядывался в плотную тьму, из которой прожекторы резко вырывали щербатые каменные своды, блестящие от покрытия упрочняющим составом, и бесконечные жгуты проводов на стенах.
— Уже свернули?
Сорс кивнул.
— Долго я валялся?
Тот пожал плечами.
— Минут пять. Я знал, что ты меня не бросишь.
Африканец вздохнул.
— Ясно.
Он потянул носом и напрягся.