Лица мужчин побелели так сильно, что их можно было сравнить с мелом. Их гонор куда-то резко исчез. Наоборот, спины сгорбились, головы втянулись, а тела словно сжались в комок. Похоже начинает доходить, у кого в руках реальная власть.

Конечно, не факт, что я вообще выйду замуж за принца, но им этого лучше не знать.

Во всяком случае, пока.

— Ты, — указала на одного из рыцарей. — Пить хочу. Живо принеси мне воды!

— Есть! — отозвался рыцарь, срываясь с места и стремительно помчавшись вдаль по коридору. Причём так быстро передвигал ногами, что их даже зрительно видно не было.

— И ты, — обратилась ко второму рыцарю. — В комнате не прибрано. Пыли столько, что дышать невозможно. Иди сходи за горничными, чтобы навели здесь порядок.

— Но… — робко начал он, приподняв руку.

— Мне повторить? — тут же повысила голос.

— Слушаюсь, — склонил голову и также убежал, лишь пятками сверкая.

— Хм, — усмехнулась я, скрестив руки на груди. — В принципе, неплохие люди. Всего-то капелька дисциплины и вон какие молодцы!

Не думая больше ни о чём, направилась в противоположную от рыцарей сторону, толком даже не думая, куда идти. Хотя нет, меня вёл не разум, а желудок. Во время голода думается плохо, да и агрессивной становлюсь. Вот перекушу, а там буду думать о побеге.

Но нет…

Стоило только завернуть за угол, как тут же наткнулась лицом к лицу с одним из младших братьев Розалин.

Пьер.

Каштановые волосы, голубые глаза — можно сказать, точная копия герцогини. Разве что только мужская версия.

— О! — вырвалось у меня. Но потом вспомнила, что мы вроде как не разговариваем. Я же призрак, в конце концов. А призракам надо быть невидимыми.

Ничего не говоря, обошла его и пошла дальше, но тут меня резко схватили за руку.

— Что ты делаешь?! — услышала шёпот Пьера.

Причём в этом шёпоте был одновременно и ужас, и паника, и ярость, и непонимание. Он был бледен, а по лбу у него скатывались крупные капли пота. Такое чувство, словно за парнишкой сама Смерть с косой мчится, и он не знает, куда от неё деться.

— Где этот выродок?! — раздался громогласный голос герцога, от которого даже стены задрожали.