Гасу Венаблу с трудом удалось скрыть свою радость.

– Уверен, что подобные чувства испытывали многие из нас, доктор, – с пониманием заметил Венабл.

– Я приехал сюда, чтобы увидеть торжество правосудия.

Венабл улыбнулся.

– Разумеется. Мы все к этому стремимся.

Лоуренс Баркер глубоко вздохнул, а когда он заговорил, его голос дрожал от ярости:

– Так какого же черта вы посадили на скамью подсудимых доктора Тэйлор?

Венабл подумал, что он ослышался.

– Простите?

– Этот суд – сплошной фарс!

Пейдж и Алан Пенн удивленно переглянулись.

Гас Венабл побледнел.

– Доктор Баркер…

– Не прерывайте меня, – рявкнул Баркер. – Вы воспользовались показаниями многих настроенных враждебно, завистливых людей, чтобы погубить блестящего хирурга. Она…

– Минутку! – Венабл запаниковал. – Разве не правда, что вы постоянно обвиняли доктора Тэйлор в некомпетентности, и дело даже дошло до того, что она решила уволиться из больницы «Эмбаркадеро»?

– Правда.

Венабл почувствовал себя лучше.

– Тогда как вы можете называть доктора Тэйлор блестящим хирургом? – покровительственным тоном спросил он.

– Могу, потому что так оно и есть. – Баркер повернулся в сторону Пейдж и заговорил, обращаясь к ней, словно в зале суда никого не было, кроме них двоих: – Некоторые люди рождены быть врачами. Вы одна из этих редких людей. Я с самого начала понял, какая вы одаренная. Но я строго обращался с вами, может быть, даже чересчур строго, потому что видел в вас отличного врача. Я был строг с вами потому, что хотел, чтобы вы сами были строги к себе. Я хотел, чтобы вы работали безупречно, потому что в нашей профессии нет места для ошибки. Ни для одной.

Пейдж не отрывала глаз от доктора Баркера, в голове у нее все смешалось.