Батталья встал, давая понять, что аудиенция закончена. Он сжал зубами сигару и с широкой улыбкой проводил меня до двери:

— Если он начнет на тебя наезжать, передай ему привет от меня. Скажи, чтобы застегнул ширинку и оставил тебя в покое.

Я взяла записки, которые Лора сложила для меня на своем столе, и стала их просматривать, пока не нашла то, что искала. Звонил Дэвид Митчелл, он подтвердил перевод Морин Форестер в неврологическое отделение Медицинского центра Среднего Манхэттена. На основании ее жалоб Митчеллу и по результатам предварительного осмотра он рекомендовал, чтобы ее положили в больницу в десять утра в пятницу. Естественно, доктор Митчелл настаивал, чтобы ей не назначали никаких сложных анализов или процедур до его возвращения в Нью-Йорк, то есть до начала следующей недели. Ей показано только наблюдение и отдых.

Я позвонила Саре и рассказала ей эту новость, а еще спросила, не могла бы она «навестить» Мо днем в пятницу. Затем позвонила в отдел покупок «Бергдорфа» и заказала халат из викуньи цвета мокко, его должны были доставить в неврологическое отделение на следующий день. «Нашей подсадной утке. Желаем удачи. От любящих друзей. Майк, Мерсер и Алекс».

Джина Брикнер подождала, пока я повешу трубку, а затем вошла в кабинет с блокнотами и магнитофоном. Она выглядела очень расстроенной.

— Лора сказала, что с обеда тебя не будет, но перед уходом ты должна прослушать эту пленку. Я получила обвинительный акт по тому делу месячной давности, об изнасиловании на студенческой вечеринке в Колумбийском университете. А пленку из Службы спасения доставили только этим утром, с распечаткой.

Джесси Пойнтер, потерпевшая, рассказала, что в ту ночь выпила только одно или два пива. Сказала, что была абсолютно трезва, когда поднялась в спальню подруги в общежитии, чтобы позвонить. Я прослушала пленку, Алекс. Эта девушка так пьяна, что все время икает.

— Невероятно.

— И это еще не самое плохое. Каждый раз, когда оператор из службы спрашивает у нее адрес, Джесси не может ответить на этот вопрос. Она не помнит, как называется общежитие. Затем оператор спрашивает номер телефона, по которому можно перезвонить, если она все-таки дала неправильный адрес. Джесси называет шесть цифр, а потом они с подругой начинают спорить, сколько в номере цифр — шесть или семь. И, судя по голосу, она пьяна в стельку.

— Пригласи ее сюда завтра. Зачитай ей закон об охране общественного порядка. Заставь прослушать пленку. Скажи, что у нее есть единственная возможность изменить показания. И ей придется признаться перед присяжными на суде, что она не была честна с тобой и полицейскими относительно своего состояния. Я никогда не понимала, почему некоторые женщины врут об обстоятельствах, предшествующих насилию, а затем ждут, что мы поверим остальному рассказу. Это же не игра, черт возьми! На кону человеческие жизни. Мы должны помогать людям, а они думают, будто мы настолько тупы, что не поймем, как все было на самом деле. Если она хочет, чтобы мы вытянули это дело об изнасиловании, то все остальные факты, что она приведет, должны быть подтверждены доказательствами.

Ничто не злит меня больше, чем жертвы, которые ставят под угрозу победу в суде, пытаясь скрыть некоторые факты. Те немногие, которые пытались так поступить, послужили хорошим уроком для действительно потерпевших, которые пришли в суд потом.

К тому времени как я закончила отвечать на звонки и перенесла все допросы, за мной приехал Мерсер.

— Звони, если я понадоблюсь, Лора. Мы будем в морге.