Я взял ее руки, лежащие на столе, в свои и мягко сжал, стараясь не пропустить ни одного движения. У нее неприятности в академии, поэтому она проецирует гнев и огорчение на меня. Она всегда так поступала, а я всегда позволял ей это.

– Это не меняет того, что ты сделал. Ты уехал, Картер умер, а мой отец…

– Если бы мое мнение кого-нибудь интересовало, я бы не поехал. Но мама переезжала и не хотела оставлять меня в Мичигане одного, несмотря на то что я учился в выпускном классе. Ты же знаешь.

Я стараюсь быть с ней деликатным, как с раненым животным, которое в отчаянии бросается на всех, кто приближается.

Гнев Дакоты мгновенно исчез.

– Да, конечно, прости. – Она со вздохом расслабила плечи и посмотрела на меня.

– Ты всегда можешь поговорить со мной обо всем, – напомнил я.

Я прекрасно понимаю, каково это: чувствовать себя маленьким человечком в огромном городе. Я никогда не слышал, чтобы Дакота упоминала каких-нибудь подруг, кроме Мэгги. Насколько мне теперь известно, она по какой-то странной причине общается с Эйденом, но не думаю, что мне хочется знать об этом больше. Ее манера общения…

Дакота бросила взгляд на дверь и снова вздохнула. В жизни не слышал, чтобы кто-нибудь так часто вздыхал.

– Все в порядке. Все будет в порядке. Просто, видимо, нужно было выговориться.

Для меня этого слишком мало.

– Нет, не в порядке, Фасолька, – возразил я, невольно назвав ее старым прозвищем.

Она вздрогнула и робко улыбнулась. Откинувшись на спинку стула, я наслаждался вновь возникшей между нами близостью. Дакота расслабилась, и я перестал чувствовать себя рядом с ней неловко.

– Правда? – Дакота пододвинула свой стул поближе к моему. – Просто это был удар по больному месту.

Я молча улыбнулся и покачал головой. Назвав ее прозвищем, я не стремился получить какие-то преимущества. Однажды я случайно назвал ее этим словом, честно говоря, сам не знаю почему, и оно к ней так и пристало. В тот раз она растрогалась и сейчас тает от умиления. Прозвище вырвалось неожиданно, но не скажу, что я не обрадовался, когда Дакота положила голову мне на плечо и взяла меня под руку. Это глупое имя всегда производило такой эффект. И я был счастлив.

– Ты такой накачанный, – сказала она, трогая мои бицепсы. – Когда ты успел?

Я много тренировался, и было бы нечестно говорить, будто я не хотел, чтобы она заметила. Но сейчас, услышав ее слова, я несколько смутился.

Дакота поглаживала мою руку, а я аккуратно отстранял ее волосы от своего лица.

– Ну, не знаю, – ответил я наконец, и мой голос прозвучал гораздо нежнее, чем я ожидал. Ее пальцы продолжали бегать по моей коже, описывая воображаемые фигуры. От удовольствия у меня побежали мурашки по телу. – Я постоянно занимаюсь в тренажерном зале при моем доме. И бегаю почти каждый день.

Ее прикосновения так приятны. Я забыл, как здорово просто с кем-то общаться, не говоря уже о счастье ощущать тепло другого человека. В памяти всплыл ноготь Норы, танцующий по моему животу, и я затрепетал. Прикосновения Дакоты иные, куда нежнее. Она знает, что мне нравится и к чему привык. Нора меня волновала, а Дакота успокаивала. Почему я думаю о Норе?