И правда, впереди был свет, который стремительно к нам приближался, уже спустя пару минут мы услышали характерный гоблинский говор, а еще через пару и самих гоблинов. Их было очень много, огромная толпа, которая уходила далеко во тьму пещеры. Лязгал металл клинков, говор усиливался.

— Спокойно! — я встал перед недавно обретенными товарищами сжав Меч Лиасса, в другую руку вложил кривой клинок. — Мы все выживем! Ясно? Мы выберемся отсюда! — Голос чуть дрожал, но никто вроде не заметил. — Просто приготовьтесь, нам придется повоевать.

И тут начался хаос. Первая стрела прошила плечо девушки с фиалковыми глазами, она выронила свой посох и пронзительно закричала. Гоблинские лучники, стоявшие в третьем ряду, крепко натягивали тетиву. Парень в латном доспехе выбежал вперед и вскинул большой прямоугольный щит, какой бывает у римских легионеров.

— Щит мурмиллона спасет нас!

Несколько стрел отскочили от него, но в следующий момент первые дошедшие гоблины напрыгнули на него, пытаясь вонзить свои кинжалы в места стыков доспеха, парень взревел от боли, пронзающей его тело, теплая кровь ручейками хлынула вниз.

Это не может быть концом, не может. Я должен отомстить, должен защитить этих людей!

Вскинув клинок, я выскочил вперед, почти в упор к самым первым гоблинам. Я занес его и меч далеко за правое плечо, чтобы дать больше пространства для удара. Нужно было вложить всю свою силу в этот навык.

— Рассечение! — прокричал я так громко как мог, и описал обоими оружиями перед собой дугу.

…

Тремя днями ранее.

Дорога уходила далеко за горизонт, редко обозначая по углам опушки для привала, и, судя по остаткам костров, ими активно пользовались. Как я понял, тракт был относительно безопасным местом, если не брать в расчет всяких идиотов вроде Здоровяка и Коротыша. Да и те, честно сказать, наживались только благодаря скупым, или совершенно небогатым торговцам, которые по тем или иным причинам решили не нанимать охранника.

Лошадь моя, пусть и выглядела болезненно, но шла на удивление хорошо, только вот я постоянно елозил в седле. Задница ужасно болела, поясница ныла, а спина была готова продать все мои органы, чтобы просто прилечь. Не готов я оказался к таким командировкам, ой не готов.

«И что ты? Что ты сделал?»

— Поймал его конечно же! Это было сражение не на жизнь, а на смерть!

«С простым мотыльком?»

— Ты бы видела его, он был огромным, почти с мой кулак!

«Отто, ты же знаешь, что у меня есть доступ к твоей памяти. Это был маленький мотылек»

— Да ну тебя! Каши с тобой не сваришь, всезнайка.

Девичий голос залился искренним смехом. Вот только смех этот кроме меня никто не слышал. После того, как я дал ей имя, Элли стала более разговорчивой, хотя иногда все же игнорировала мои вопросы. Не знаю с чем это связано, но как говорит сама Элли, она хочет ответить, но ее голос не воспроизводится. Это, как если бы человеку зашили рот, хотя она даже промычать ничего не может. Нет, точнее будет если провести аналогию с отключением микрофона.