— Нет, к Власову я вас не пущу. Пушечное мясо. Как я буду смотреть в глаза фрау Мюллер, когда рано или поздно вы превратитесь в мокрое место. У меня к вам другое предложение. Меня направляют на Восток, в Белоруссию. Не на прогулку, конечно. Партизаны! Вам это слово, надеюсь, понятно? Мне нужен переводчик. Вас это устраивает?
— Откровенно говоря, нет. Но я в вашем распоряжении, генерал…
— Ну вот и отлично. Будете у меня переводчиком. Готовьтесь в дорогу…
Обергандер посмотрел на Сано, как на предмет, который его уже больше пока не интересовал. Он перевел взгляд на входившую фрау Мюллер. Та с порога протягивала генералу бутылку искристого ямайского рома с улыбкой гурмана, знающего цену таким вещам.
Обергандер галантно склонил голову в знак благодарности, налил рюмку и медленно, смакуя, выпил. Сладкий огонь растекался по венам стареющего генерала, но прежде чем легкое опьянение овладело им, рассудок четко сработал: «Это лучший вариант — оставить его при себе. По крайней мере на глазах будет. Так верней. А если что…»
Генерал Обергандер, входя в свой кабинет, со злостью хлопнул дверью. Схватил трубку, вызвал переводчика. Через несколько мгновений явился Потоберидзе, одетый в форму немецкого офицера. Он вытянулся в струнку перед Обергандером и отчеканил:
— Слушаю вас, экселенц!
Излишне подчеркнутая услужливость и старательность переводчика не нравились генералу. Но придраться он ни к чему не мог. Сано нес службу исправно. Что ж, может быть, это и естественно. Старается выслужиться. «Посмотрим, посмотрим…»
— Вот что, Потоберидзе. Сейчас приведут задержанного русского парашютиста. У него рация. Ха! Утверждает, что направлен для связи с партизанами. Нашел простачков! Нам давно известно, что партизаны имеют регулярную связь с Москвой. На кой черт им нужен еще радист! Нет, здесь что-то не то. Несомненно, его послали для связи с каким-нибудь агентом русских. Это надо выяснить. Прошу вас подготовиться к допросу.
Обергандер испытующе смотрит на Потоберидзе. Тот всем своим видом выражает готовность выполнить указание.
Но знал бы только этот фашистский генерал Обергандер, что творилось в душе «потомка грузинских князей». «Почему так подозрителен генерал? Уж не уловил ли он какую-то связь между выброской радиста и пребыванием его, Сано Потоберидзе, здесь, в логове врага? Если так, то что делать? Прежде всего ничем внешне не выражать своей тревоги и беспокойства. Иначе этот волк Обергандер сразу угадает неладное».
Так размышлял советский разведчик Потоберидзе, стоя навытяжку перед генералом.
— Что же вы стоите? Идите!
— Слушаюсь, экселенц!
…В кабинете генерала сидел молодой человек в ватнике, исподлобья поглядывал по сторонам настороженными синими глазами. Взгляд Потоберидзе скрестился с взглядом пленника. Сано презрительно сощурился и посмотрел на генерала. Но сколько стоило ему усилий, чтобы сдержать мгновенный порыв тревоги, не выдать ничем, что он знает сидящего перед ним человека. И какого человека! Близкого друга, младшего лейтенанта государственной безопасности Володю Онищенко, того самого Володю, веселого, жизнерадостного парня, уполномоченного особого отдела полка, в котором Потоберидзе был начальником войсковой разведки.
Взгляд Володи, который уловил при входе Потоберидзе, был ясен, как приказ. Он как бы говорил: «Что поделаешь, попался. Уж такой я невезучий. Теперь конец. Но я думаю не только о себе. Жаль, что и говорить. Но важно и другое: ты вошел в доверие к врагу, и это здорово. Держись, ничем не выдавай себя».
Генерал начал задавать вопросы. Потоберидзе хладнокровно и сухо переводил каждое слово, с явным неодобрением посматривая на строптивого парашютиста.
Допрос не дал ничего нового. Радист по-прежнему утверждал, что по заданию командования шел на связь с партизанами. Однако места явки и пароль ни за что не хотел сказать. Как ни бился Обергандер, то угрожая ужасами пыток и смерти, то обещая жизнь, пленник стоял на своем.
— Ну, ладно, — устало сказал Обергандер. — Сейчас посмотрим, каков он на самом деле герой.
— Посмотрите, посмотрите! — твердо сказал Володя. В его голосе звенел металл. — Я приготовился к смерти, генерал.