– Вы как-то обмолвились про жену.

Блэквуд очнулся от спячки:

– Демон явился мне в ее обличье. Она пленница загробного мира, и только мне под силу вызволить ее. Если исполню свою миссию и сумею очистить мир от зла, ее страдания прекратятся.

Одессе наконец открылась чудовищная истина: все четыреста пятьдесят лет Блэквуд убивал прообразы супруги ради ее спасения. Разумеется, это не могло его не ожесточить.

Девушка по-прежнему чувствовала себя прескверно. Царапины и порезы саднили, щека распухла, однако подлинная причина дурноты крылась в чем-то ином, необъяснимом. Одесса потянулась размять ноющую шею и вдруг нащупала нечто странное на затылке.

Набухшая вена. Теперь уже едва заметная, но, судя по контуру, очень знакомая.

Сигил. Метка Пустоты.

Одесса взглянула на Блэквуда, и тот понял – тайна раскрыта.

Одесса с отвращением отпрянула и впилась ногтями в предплечья, словно хотела выцарапать некогда гнездившуюся в ней нечисть.

– Господи, господи… Значит, он вселился в меня?

Блэквуд не сказал ни да ни нет.

– И что я… что он заставил меня делать?

Блэквуд молчал, но перепачканный грязью костюм и вырванные с мясом пуговицы говорили сами за себя.

– Я пыталась вас убить?

– Было дело, – признался Блэквуд.

– Погодите-ка… Вы ведь сами сказали, что извлечь Пустоту можно, лишь уничтожив вместилище. А меня пощадили. – От удивления у Одессы пропал дар речи. – Но почему?

Блэквуд задумчиво посмотрел на нее, словно и сам не определился с ответом:

– Почему? Хороший вопрос.