— Но ведь он уже сменил фамилию с Кобаяси на Хара к тому времени?

— Первая школа, в которую он перевелся, была неподалеку от прежнего дома, поэтому о том, кто он, сразу же стало известно. Отец Макото ведь убил мальчишку по возрасту чуть старше, чем собственный сын. Одноклассники ненавидели его, ведь его отец был убийцей. В той школе, в которую он ходил, живя в приюте, уже никто не знал, кто он такой. Но у него к этому времени стал скрытный характер, и вроде как его травили из-за этого.

— В старших классах он не учился?

— Он перевелся в вечернюю школу, но, по его рассказам, сразу же бросил. А затем ушел и из детского дома и, пока не пришел к нам, в течение двух-трех лет бродяжничал. Он не вдавался в подробности, но, думаю, несовершеннолетнему пришлось хлебнуть лиха. У него не было регистрации, он был выброшен на улицу совершенно один, ужасная судьба.

— Когда в исполнение привели смертный приговор для Кэнкити Кобаяси, в 1993 году, Макото было восемнадцать лет. Это как раз в то самое время?

— Макото до смерти ненавидел своего отца. Он был тихим парнем, однако стоило ему заговорить о том, что он родился у такого человека, у него появлялось на лице страшное выражение, будто он одержимый, он дрожал. Его взгляд становился таким острым, вот-вот пронзит тебя насквозь… Он говорил, что с убитым мальчиком они когда-то вместе играли. Наверное, эта мысль все время преследовала его.

— А он ходил в тюрьму к отцу?

— Нет. Я слышал, что нет. По словам Макото, от отца приходили письма, в которых тот писал, как раскаивается, какую вину чувствует, но все они были о том, как страдает он сам, а извинения перед жертвами были лишь формальными. А еще он писал, что просит сына не забывать о том хорошем, что было в их жизни.

Кидо вздохнул, вспомнив те безмятежные картины, нарисованные в тюрьме.

— Он был хорошим отцом для Макото до того преступления?

— Не знаю. После всего, что случилось, меняется и отношение к воспоминаниям… Но в любом случае он никогда не говорил, что хотел бы, чтобы отец остался жив. А что у него было на душе, я не знаю.

— Да… понимаю вас.

— Он пришел сюда спустя два года после казни отца. Наверное, наблюдая, как сверстники поступают в университеты, начинают работать, он захотел тоже какую-то цель в жизни.

Кидо кивнул в знак того, что понимает, о чем речь.

Косугэ вновь обернулся к рингу и сказал:

— Прошу меня простить. Я ненадолго. Сейчас вернусь. А вы пока можете задавать вопросы Янагисаве. Если интересно, можете прогуляться по залу.

С этими словами Косугэ быстро выскочил из кабинета. Кидо, разумеется, согласился, встал и поклонился.

Кондиционер то включался, то выключался. Когда Кидо вновь сел на место, почувствовал, какой холодный воздух внизу. Он понял, что прошло уже больше часа.

Янагисава, который остался в кабинете вместе с Кидо, несколько секунд смотрел, как Косугэ принимает лапами удары стажера, а затем, прищурившись, сказал:

— Директор однажды прочитал нравоучение Макото.