Мисудзу смотрела в лицо Кидо, однако ее выражение с остатками улыбки было сложно прочитать.

— Вы серьезный человек, Кидо-сан, — сказала она.

— Думаете? Возможно, просто стараюсь таким казаться.

— У человека много разных сторон.

— Мы об этом тогда говорили, — заметил с улыбкой Кидо.

Он ни слова не сказал о своих предвзятых чувствах к братьям Танигути, вызванных тем, что ему не давала покоя Мисудзу. И при этом он почувствовал себя жалким обманщиком, когда завел разговор о Жираре, пытаясь скрыть их.

Мисудзу повернулась к окну, не говоря ни слова, она просто смотрела на безрадостные картины, сменявшие друг друга, пока вдалеке не показалась гора Фудзи. Затем, медленно повернувшись к Кидо, она продолжила:

— Со мной так частенько бывает. Не то чтобы мне не нравилась собственная внешность, но она всегда направляет мою жизнь не в ту сторону, в какую мне хотелось. Проблема в том, что я совершенно не умею использовать ее в собственных интересах.

— Понимаю. Наверное, бывает непросто.

— Но стоит мне об этом кому-нибудь рассказать, как читать нотации начинают мне: мол, я слишком открыто общаюсь с окружающими, поэтому и возникает превратное впечатление обо мне. Вот и с владельцем бара случилось то же самое. Он нагло зазывал меня к себе после работы. Когда я просто приходила в бар выпить как посетитель, он себе никогда такого не позволял.

— Не думаю, что проблема в том, что вы открыты в общении.

Мисудзу грустно улыбнулась, а затем спустя несколько секунд, будто в голову пришла удачная мысль, вдруг сказала:

— Весь последний год… мне нравился один человек.

— Вот оно что, — ответил Кидо спокойным тоном, хотя и сам поразился, насколько ее слова были для него неожиданными.

С одной стороны, он пытался справиться с этой новостью, говоря себе, что у нее вполне мог быть любимый человек, с другой — он понял, что с подросткового возраста так и не научился распознавать подобные чувства у женщин. Когда ему признавались, это всегда заставало врасплох, а слухи о том, кто и с кем встречается, были неожиданностью.

Он прекрасно понимал, что кроме той Мисудзу, которую он встретил в баре и с которой общался по поводу Дайскэ Танигути, есть еще одна. Зная, сколько у нее друзей в Сети, он наивно ревновал лишь к тем, кого знал, — к владельцу бара и братьям Танигути. Теперь же, благодаря упомянутому ею сопернику, с которым он никогда не встречался, Кидо чувствовал, как его фантазии о «другой жизни» с Мисудзу подстегиваются «треугольным желанием».

— Этот человек как-то зашел в бар… Обычно вокруг меня довольно грубоватые типы, которые не выбирают выражений при общении и с первой встречи переходят на панибратский тон. А он был интеллектуалом, подобные мужчины мне никогда прежде не встречались. Да и ко мне он обращался исключительно вежливо. Когда мы переписывались в интернете, он всегда выбирал слова, был серьезным и умным.

Кидо слушал ее и поддакивал, при этом думая о том, что если ей нравятся мужчины, которые просто вежливо с ней обращаются, то ведь и он такой же.

— Когда я шла на работу, то надеялась, что он еще раз зайдет. А когда он не приходил, расстраивалась. Я лайкала его сообщения в Сети. Полагаю, у него было очень много работы, он больше в бар не заходил, и тогда я сама пригласила его на обед.

— Он счастливчик. А чем он занимается?