– А я и про восьмерик твой в курсе, – усмехнулась Марина в ответ. – Ты учти на будущее, дорогой мой, я всегда и обо всех все знаю, иначе и пяти минут не удержалась бы на этом месте. Из своих тридцати восьми ты оттрубил двенадцать, рецидивист чертов.

– И ты, зная это, легла под меня?

Она пожала плечами:

– Ну и что? Ты же не перестал быть мужиком.

Хохол молча поцеловал ее в щеку и понес к машине, сердце его колотилось так сильно, словно пробежал он несколько кругов, а ведь Марина сказала чистую правду – ей не было бы никакой разницы, все равно сделала бы то, что сделала. И о чем, кстати, не пожалела ни разу, если не считать выходки Егора, отлупившего жену. «Ну, да мы люди привычные…»

Сидя в татами-рум, Коваль позвонила мужу:

– Привет, любимый! Не потерял?

– Потерял. Где вы?

– В «Шар» заскочили побаловаться. Хочешь к нам?

– Хочу, но не могу – работы много. Я соскучился, девочка моя. Вечером замучаю, – пообещал он. – Извини, у меня совещание…

– Это ты извини, мог сразу сказать, что занят, я ведь просто так позвонила.

– У меня нет дел важнее тебя, любимая моя. Целую тебя.

– И я тебя.

– Семейная идиллия, – насмешливо прокомментировал Хохол, когда Марина положила трубку на стол. – Офигеть – Наковальня мурлыкает по телефону, как кошка!

– Завидуешь? – спокойно спросила Коваль, словно не замечая, как он сейчас нарушил все правила и назвал ее не по имени, и принялась за сашими.

– Ревную! Ты сейчас со мной, так могла бы и не звонить ему.

– Не дерзи, парень! Ты говоришь о моем муже. Это для меня святое.

– А для него?

– Это что ты сейчас имел в виду? – прищурилась она, замерев с хаси над подносом.

– Да так… – отвел глаза Хохол, но Коваль вцепилась мертвой хваткой: