– Если вы закончили обсуждать, что и как, может, мы поедем? – поинтересовалась Марина, застегивая куртку и сгребая со стола телефон и сигареты.
Хохол привычным жестом поднял ее на руки и пошел к лифту.
– А ты не можешь поручить эти разборки Розану, а? – спросил он, осторожно отведя с ее глаз челку.
– Я никогда не поручаю никому то, что должна делать сама, потрудись запомнить это раз и навсегда, – отрезала Коваль, дернув головой и вернув волосы на их прежнее место. – Кстати, Егору необязательно знать, чем мы занимались и где провели день, это тоже постарайся воспринять как норму. Мои дела его не касаются.
– Я понял.
– Чувствую, мы подружимся! – улыбнулась она и дотронулась пальцем до его переносицы, где сходились густые черные брови. – Не хмурься, мы еще успеем с тобой погулять, с этим коммерсом я долго чирикать не собираюсь.
– Да уж, о скорости твоего процесса убеждения легенды ходят! – усмехнулся Хохол, усаживая хозяйку в джип.
– Сейчас сам все увидишь.
В элитном коттеджном поселке «Роща» ничего не менялось – те же высокие заборы, охрана у каждого особняка, крутые машины, то и дело проносящиеся по улицам. Простые люди здесь не селились, даже не каждый очень состоятельный коммерс мог купить коттедж – требовалось негласное разрешение всех обитателей, а основную массу составляли те, кого принято было вполголоса называть «крышевыми». Ясное дело, что не находилось дураков жить на глазах своих «крышевых», демонстрируя им реальные доходы. У розановского коттеджа никого еще не было, Серега сам поехал за резвым ресторатором.
– Вот видишь, есть время подышать свежим воздухом! Там, на веранде, стоит кресло, ты его во двор вынеси, я посижу немного, – велела Марина телохранителю, и он сделал то, что от него хотели, усадив ее и накинув на ноги плед, который Розан всегда держал наготове, зная, как хозяйка любит посидеть в его дворе с рюмкой коньяка и сигаретой, прежде чем начать отворачивать головы. Коньяк, правда, пришлось заменить текилой, но это было даже лучше – мексиканский самогон бодрил. Хохол топтался рядом, Юрка неторопливо протирал стекло джипа, Данил и Толик, охранники из дроздовских, затеяли возню, пробуя друг на друге какие-то приемчики, чем вывели из себя Марининого телохранителя. Он подошел к ним и двумя ударами в печень уложил обоих на брусчатую дорожку, сплюнул презрительно и процедил сквозь зубы:
– Бакланы!
– Ты че, Хохол, в натуре? – заскулил Толя, держась за ушибленный бок. – С цепи сорвался? Мы ж тебя не трогаем, свое дело делаем.
– Дело вы делаете! – вызверился Хохол, рывком поднимая его с земли. – Понты корявые! Бить надо неожиданно, без этих ваших стоек и изготовок. Глядишь в глаза, улыбаешься, а сам – финку в печень. Только так, понял, баклан?
– Да понял, понял, отпусти! – взмолился парень, и Хохол разжал пальцы, выпустив воротник Толькиной кожанки.
Коваль наблюдала за этим с интересом, никогда прежде не позволял себе Хохол в ее присутствии так себя вести. «Ну и рожа у него, когда злится, не приведи бог…»
– Что случилось, дорогой? – поинтересовалась Марина, когда он подошел к ней.
– Ничего, Марина Викторовна, – пробурчал Хохол.
– А к чему такой официоз? – холодно сказала она, сощурив глаза.
– Ни к чему. Настроение плохое.
– Так будь добр, смени его на хорошее, а то грохнешь кого-нибудь. Чего ты дергаешься, а?