— Но я еще не выяснила планов шведского короля относительно Польши и Ливландии. Я сделаю это завтра, когда явится мой офицеришка. Насколько мне известно, его семья близка к королю, поэтому он кое-что знает.
— Только не теряй голову, — рассудительно предупредила ее мать.
Во взгляде Биргитты появилась какая-то мечтательность, она улыбнулась.
— Он очень мил, но не более того. Кстати, он спрашивал про щенка, Я обещала ему показать собаку завтра. Где она?
— Да, где щенок? — спросил отец. Мать недовольно наморщила лоб.
— Я дала слуге распоряжение убить его.
— Но, мамочка! — воскликнула Биргитта. — Что я скажу Микаелу?
Отец подошел к колокольчику и вызвал слугу, который тут же явился.
— Ну, как, ты убил щенка?
Слуга хмыкнул.
— Я сейчас же сделаю это. Как только найду его. Он снова удрал куда-то.
— Нет, не надо, — торопливо перебила его мать. — Не убивай его! Найди его, искупай, смажь раны и покорми! Это важно. Завтра придет шведский солдат, чтобы взглянуть на собаку.
— Будет сделано, Ваша милость.
— Не говорят ли в городе что-нибудь о русских?
— Сегодня приходил коробейник. Он слышал, что царь собрал войско к востоку от Чудского озера. Большое войско!
Все трое фон Стейерхорнов с горечью усмехнулись. Имея сведения о планах шведов, они не боялись прихода царских войск.
Чарующе-прекрасный, окрашенный в цвета индиго вечер воцарился над исстрадавшейся землей Ливландии. Крики журавлиных стай, летящих на север, раздавались в поднебесье.
Дама в черном ожидала Микаела возле ворот. Она была, как обычно, одета в плащ с капюшоном из добротной черной материи, ее руки были плотно скрещены на груди, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Темно-русые волосы были уложены в старомодную прическу. Несмотря на простоту одежды, она выглядела не менее величественно, чем иная королева.
— Пойдем со мной, Микаел! Моему имению грозит беда,
И они вместе направились к высоким воротам. Она отошла в сторону, чтобы он открыл их для нее, указала ему на факел и кресало, и он зажег огонь. Она молча шла впереди него, всякий раз останавливаясь перед дверьми и ожидая, чтобы он открыл их, потому что привыкла к рыцарской обходительности.