— Господи, мой мальчик! Нельзя играть с мертвецами!

— Одна старуха сказала мне то же самое: мертвецы вызывают у человека депрессию.

— Она прикасалась к тебе? — спросила Лив.

Микаел задумался.

— Нет. А впрочем, да! В последний раз, когда я видел ее, она протянула руку и… коснулась меня. Вот здесь, возле локтя…

— И что ты почувствовал?

— Ничего. Я вообще ничего не почувствовал. Но, находясь рядом с ней, я постоянно мерз. Но почему вы так напуганы? Вы же сами говорили, что Суль возвращалась сюда…

— Это большая разница, — сказала Лив, — Суль никогда не показывается, мы просто ощущаем ее присутствие. И она хочет нам только добра. Та же женщина в Ливландии наверняка была злой!

— Да, — подумав, произнес Микаел. — Во всяком случае, она обладала исключительной силой воли.

Хильда вздрогнула.

— Мне кажется, это звучит устрашающе, когда ты говоришь, что она пытается проникнуть ночью через окно. Руки, ощупывающие стекло, большие, пристально глядящие глаза… Уфф!

Улыбка Микаела больше напоминала гримасу.

— Я никогда не видел ее, это всего лишь игра воображения. Думаю, если бы я не зашторивал окно, я решился бы взглянуть на нее. Но даже если ее там и нет, можно вбить себе в голову всякие страшные картины, ощущать опасность, поддаваясь своим же фантазиям. Болезненным фантазиям, должен вам сказать.

Маттиас кивнул.

— Можно понять твои чувства.

— Опиши свои приступы, — попросил Бранд.

Микаел стал обдумывать, как ему все это понятнее изложить. Описать тьму, готовую поглотить его, описать то самое?.. Нелегко описать в словах собственный страх!

Но не успел он еще начать рассказывать, как со двора послышался плач.

— О, Господи, — сказала Матильда, — девчонки решили искупать Тристана в бочке!

— Ирмелин не могла до такого додуматься! — воскликнула Хильда.