– Это хорошо, – говорит Борзов, – что коммерческий ваш не особо крепкий, насколько я помню, а то эти неравнодушные люди могли бы сами от него получить в тыкву хорошенечко. И тогда бы у них, возможно, не возникали больше странные идеи лезть не в своё дело. Согласны?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну, тогда бы эта сотрудница…

– И прям хорошенечко так получить! – перебивает Борзов. – Чтобы эта их тыква вообще разлетелась на кусочки. И чтобы у этих неравнодушных даже желания больше не возникало к этой сотруднице близко подходить, даже смотреть в её сторону и сторону её малолетней сестры, и сманивать с работы, давая заведомо невыполнимые обещания, и чтобы у них вообще хрен на лбу вырос!

– Погодите! Вы что – возмущается Клим, – пытаетесь проецировать какую-то совершенно конкретную ситуацию на…

– И чтобы, – не даёт договорить Борзов, – даже намёка на желание не возникало и даже намёка на намёк! А не то бы они, эти некоторые, имели бы дело вот с такими кулаками.

И он показывает Климу свой кулак внушительных размеров.

Так, кажется, ситуация выходит из-под контроля…

– А кому чай? – пытаюсь я перевести разговор на более безопасную тему. – А то Клим Романович нам тортик замечательный принёс.

– Вот-вот! И чтобы никаких сладостей в дом не тащили, особенно пирогов и тортов, а то сначала они несут котлеты, а потом незаметно оказываются у тебя под одеялом! – не может остановиться Борзов.

– Ох кто-то совершенно рассвирепел, – вступает Лиза. – Клим, дай-ка мне ещё бутылку. Дай-дай, я сама открою. Хочу потренироваться.

Надо что-то делать, пока они друг друга не поубивали. Мне и перед Климом неудобно, вроде же ни в чём не виноват человек, и шефа злить не хочется. Но если честно, оба они уже достали.

– Хочу заметить, – говорит Клим, и голос его обретает уверенность, а сам он пламенную харизму латиноамериканского революционера, – что эти люди, названные мною неравнодушными, настоящие герои. Они принципиальные и самоотверженные, готовые прийти на помощь слабым…

– И не заводят интрижек на стороне при живой жене, – заканчивает за него Борзов.

– Они освобождают наше общество, – гнёт своё Клим, – от таких гадких, ужасных и беспринципных уродов, как наш коммерческий директор. А он далеко не исключение! Если посмотреть вокруг, то мы обязательно найдём похожего на него, такого мерзкого…

– Отвратительного, – добавляет Борзов.

– Лицемерного, – говорит Клим.

– Похотливого, – дополняет босс.

– Бесстыдного! – почти кричит Стражников.

– Сатира, как ты! – припечатывает Радимир Львович.