Острый поток тока в один миг пронзает насквозь. Кипятком. Прошибает так, что еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Не отпрянуть.

— Хорошо, Мария. Я приму твою девственность. Но ты понимаешь. За это я ничего тебе не обещаю. Ни-че-го.

— Сбрасывай это.

Его голос лупит приказом. Ледяным. Пробивающим до костей.

Задираю подол, пытаясь снять чрез голову.

Но Багиров перехватывает мою руку.

Резко дергает ткань на груди, заставляя ее с треском разойтись.

Последняя одежда тонкой лужицей падает мне под ноги.

Кожа покалывает. Зудит. Трещит под его яростными глазами.

Больше не прикасается. Только смотрит. Но и этого хватает, чтобы чувствовать, будто он сдирает с меня кожу. Заживо.

— Тебе придется серьезно постараться, Мари, — выдыхает с рычанием, пробирая все нервные окончания до вспышек перед глазами. — Очень серьезно, чтобы погасить мою ярость.

Не дышу. Не поднимаю глаз. Просто стою, как изваяние.

Его руки начинают скользить по моему телу.

Сильно. С нажимом. Как будто он месит мое тело, как тесто.

Ведет по груди. Болезненными прикосновениями. Сжимает соски с грубой, животной силой.

Меня разрывает. Простреливает. Перемалывает. Кожа горит. На кончиках сосков дикие вспышки, отдающиеся в голове.

Но я молчу. Не шевелюсь. Жду приказа, если он последует. А если нет? Что я должна делать?

— Раздвинь ноги, — отходит на полушаг, и только тогда я снова обретаю возможность вдохнуть воздух.

Рефлекторно дергаюсь. Наоборот. Еще сильнее стискиваю вдруг бедра.

Колени белеют от напряжения.