Никакого ответа или реакции. Вообще ничего. Даже плечом не ведет, и не дрожит как обычно, когда меня слышит.

Бля…Она точно меня выбесить решила.

Кладу руку ей на плечо, и к себе поворачиваю. Волосы русые на лицо упали. Как только убираю их, вижу, что Илана вся белая, как мел. Кожа аж просвечивает. Губы тоже белые. Холодная вся. Ледяная прямо. Черт!

– Илана! Эй, птичка, ты меня слышишь? Посмотри на меня.

Провожу рукой по ее лицу, хлопаю по щеке пару раз. Не сильно, но достаточно для того, чтобы проснулась, но девчонка так и продолжает лежать с закрытыми глазами. Ресницы эти длиннющие тени только отдают. Красивая и недвижимая, как кукла фарфоровая, мать ее.

Что-то внутри жечь начинает. Блядь. Лучше бы я и правда убил ее тогда еще. На кой мне с ней теперь возиться?

Беру Илану за ладонь тонкую. Тоже ледяная.

Сжимаю зубы. Замерзла она тут. Сильно.

Пульс проверяю, прикладывая палец к ее тонкому запястью, где едва заметные вены просвечивают под тонкой кожей. Есть, бьется, но слабый. Едва ощутимый.

Чертыхаюсь, как только могу. Не спит девчонка нихрена. Она без сознания.

– Влад, вызывай врача. Бегом!

Просовываю руки под ее лопатки и колени, к себе тяну. Подхватываю птичку на руки, отмечая, что она просто невесомая. Прижимаю ее манящее тело к себе, улавливая легкий запах цветочного шампуня. Нравится. До одури приятный. Сладкий. Не приторный.

Илана все еще не двигается. Вообще не реагирует на меня.

Проклятье. Сколько она не ела? Все это время, что у меня сидит, а значит, два дня уже. Третий пошел. Решила голодом моего ребенка заморить? Нихрена.

Быстро выношу Илану с подвала, поднимаюсь по ступенькам, заношу в комнату. Укладываю птичку на кровать, точно куклу, пока Влад вызывает врача. Сдираю с нее штаны и кофту, стараясь не пялиться на худые ноги и грудь. Ее вещи пропитаны сыростью и холодом. От них больше нет толку.

Осознание того, что в ней мое дитя, не дает успокоиться. Ее надо согреть. Срочно. Хватаю из кабинета бутылку водки, плескаю щедро на ладонь. Растираю ее ледяные стопы и ладони. Одеяло теплое натягиваю. Укрываю до шеи.

Стою рядом, раздраженно проводя рукой по лицу. Хреновы дела. Илана вообще не двигается. Невозможно так играть. Она в отключке полной лежит. Ресницы только пушистые трепещут на закрытых глазах.

Рука тянется к сигарете, но тут же останавливаю себя. Не здесь. Не сейчас.

Врач приезжает спустя полчаса. Алина, мать ее, Павловна. Заведующая моей же клиники.  Можно сказать, мой семейный врач. Именно она обычно штопает и вынимает боевые пули. У меня и моих людей.

Алина проходит в комнату, ставя на стул дежурный чемоданчик. Быстро смотрит на Илану, а затем на меня. Деловито кивает. Немногословна, за что я ее и ценю.