Этот уже почти мертвый парень мне рассказал про шестнадцать возможностей вывести из строя любой танк. В этих способах было много смешного. Например, засунуть камень в траки и гусеница либо порвется, либо слетит. Насыпать сахару в бак с горючкой. Или воткнуть палку в отверстие воздуховода и там отжать ремень вентилятора, чтобы двигатель перегрелся и поймал клин. Способов было много, все я уже и не помню, но тогда я и смеялся, и восхищался этими людьми, которых боялись все танкисты. А еще он произнес тогда для меня странную фразу, что главное на войне это не убить много врагов, а выжить, все остальное не имеет большого значения.

Вот таких парней надо было сюда сбрасывать с парашютом, они бы быстро все танки отправили в ремонтные мастерские. А от меня какой толк? Только я об этом подумал, как мне стало горько и обидно, а потом решил, что нельзя мне так спокойно отсюда уходить. Русич я или нет? Если уж простые парни с голыми руками выходили против танков, я-то чем хуже? Я умнее, у меня есть знания и опыт. Надо сражаться, тем более что ничего еще не кончилось. Я хорошо слышал знакомый гул двигателей, доносившийся из леса, который говорил о том, что сюда ползли танки.

Ну что ж, кто к нам с чем пойдет, тот тем и получит, в этот момент мне так захотелось отомстить за черепаху, что я уже больше не раздумывая о том, правильное ли дело я замыслил, подошел к бронесерву, перевернул его на ноги обратно с помощью рычага. Почесав в затылке, снял гранатомёт, который был закреплен на пяти винтах, вместе с коробом, в нем находился весь боезапас, и полез прятаться в развороченном корпусе танка.

Гранатомёт весил килограмм сто, да и боезапас не меньше, как я его отволок до места сам не понимаю, наверное, злость добавляет сил. Спрятался за корпусом, кое-как укрепил гранатомёт с помощью веревки и кусков железа, чтобы меня не унесло отдачей после первого же выстрела, дослал первую гранату в ствол и мрачно пробормотал:

— Русские не сдаются. Хотели войны, вы ее получите. Мы мирные люди, но у каждого из русских в сарае стоит бронетрактор, а в огороде автомат закопан.

Я посмотрел, как из-за поворота выползает первый танк и буркнул:

— Он сказал поехали, и махнул рукой.

Неприятная привычка разговаривать в самим собой, зато отвлекает, и не дает трусить, а то уже холодным потом покрылся.

Я нажал на гашетку. Вот это гранаты у черепахи! Первыми же пятью выстрелами я раздолбал этот танк к чертовой матери, сбил обе башни, подорвал гусеницу, корпус, правда, не пробил, но зубы у бронированного монстра выбил. Ну, почти. Потому что через пару минут, когда я уже решил себя поздравить с первой своей победой, по железу, за которым я прятался, стеганула очередь из крупнокалиберного пулемета. Чтобы этот ствол разнести к чертовой матери, пришлось потратить еще пару гранат. Никак мне не удавалось его поймать в прицел, да и гранатомёт был не приспособлен для ручной стрельбы, тут должна работать автоматика.

А где ее взять, если он сдохла вместе с черепахой? Но все-таки понемногу приноровился и вдарил рядом с местом, где крепился крупняк, хорошо попал, ствол у пулемета погнуло взрывом и он заглох.

Только я решил обрадоваться своей первой победе, как из-за поворота вылетела шустрая танкетка и вдарила по мне из пушек и пулеметов. Калибр, понятное дело, у нее был поменьше, но мало мне не показалось. Корпус танка загудел, во все стороны полетели осколки, один чиркнул мне по ноге и так стало больно и страшно, что я, не понимая, что делаю, нажал на гашетку.

Выпустил, наверное, гранат тридцать прежде, чем зацепил эту верткую тварь. Танкетка отлетела назад, перевернулась, крутя гусеницами, тут я ее и упокоил пятью выстрелами, которые окончательно ее разнесли, у нее даже боезапас сдетонировал. Ее корпус вспух, а потом на его месте образовался огромный огненный шар, и мне в руку прилетел еще один осколок. А вот не фиг было высовываться.

Я полез в рюкзак за аптечкой, вот тогда и вспомнил добрым словом меда, которые разрешил мне выдать старую аптечку с двойным комплектом. Одного мне точно не хватило. Мясо у меня грамм сто с ноги срезало, а оно же было мне родное, свое, да и крови потерял немало. Зато после того, как залил огромную рану пеной, то аптечка выстрелила в меня сразу пятью иглами, и мне стало все равно. Боль ушла, осталась только злость.

Хорошие боевые коктейли у нерков, это даже не героин и морфин, что-то похлеще. Как-то я слушал нашего русского медика из министерства обороны, вот он и рассказал, что у них уже имеются такие средства, что смертельно раненый боец после их приема сможет еще три дня находиться на ногах и воевать, даже без руки или ноги. Вот такие вот лекарства от смерти. А у нерков, оказывается, тоже такое есть. Хорошая штука, только интересно, какой будет откат и выживу ли я после этого? Впрочем, кого это волнует? Боец должен выполнять поставленную задачу, и если потребуется, то умереть во славу империи нерков. А я попробую выжить просто из принципа и для разнообразия, умирать в общем-то скучно, знаю, сам был не раз на грани смерти.

На руке осколок просто пробороздил кровавую царапину, я залил ее заживляющим гелем, сверху приляпал что-то вроде скотча и решил, что готов продолжать. Словно мне в ответ из-за поворота вылез новый танк, этого я подбил за пятнадцать выстрелов, но, увы, тот тоже успел выстрелить. В результате разрыва в танковом корпусе, за которым я прятался, образовалась знатная дыра, а меня самого отбросило взрывом метров на пятнадцать назад. Хорошо так полетал, правда приземлился не очень, знатно так приложился головой о ствол дерева.

Минут пять приходил в себя, потом снова упрямо пополз к гранатомёту. Слава богу, он почти не пострадал, только ободрало весь пластик, отчего из него стало неудобно целиться, да короб с гранатами стал вылетать после каждого пятого выстрела.

За танком снова выскочила танкетка, я ее подбил, но следующий танк, который вылез сразу за мелкой этой гадиной, первым же выстрелом разнес гранатомет вдребезги, а меня отправил в полет метров на двадцать в кусты. Я потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что дурак, зачем мне эта война, и на хрена я тут решил из себя героя корчить? Вот догеройствовался, теперь лежу, встать не могу, даже тело свое рассмотреть не получается, потому что ни руки, ни ноги не слушаются, а боли нет, боевой коктейль все еще действует.

Я приходил в себя, потом снова терял сознание, и так до самого вечера, а когда на желто-красном небе показалась синяя с черным огромная луна, я уже смирился с тем, что умру здесь, на этой планете. Впрочем, почему бы и не тут? По-своему неплохое место, да и погибаю как герой-панфиловец, вон сколько танков подбил. Да и в конце концов, сколько можно жить? Я же не младенец, которому все интересно, а повидавший многое мужик, который уже давно понял, что все самое хорошее всегда было позади, а впереди ждет лишь смерть, земля и черви. Нормально все, есть время жить, а есть время умирать.

Но я не умирал, то ли из-за действия коктейля, то ли из-за чего-то еще. Поглазев на луну, я заснул, и проснулся уже утром от холода. Я лежал под кустом, на ветвях и листьях которого сконденсировался серый туман, и теперь мне на лицо капали холодные и противные капли. Тут я понял, что все еще жив, если тебе холодно и мерзко, то ты точно живой, так что, давай, поднимайся и шагай дальше к новым неприятностям.

Я заворочался, потом встал, и вдруг понял, что у меня не только ничего не болит, но и даже ран на мне нет. Даже тот вырванный кусок мяса из ноги непонятным для меня образом восстановился. Есть, правда, хотелось, и очень сильно, но это понятное дело, много подвигался, много поскакал, теперь нужно восполнить потерянную энергию. Я подошел к своему гранатомету, возле него в ржавых дымящихся кусках железа нашел свой рюкзак, достал из него паек и смену одежды. Поел, переоделся, предварительно вымывшись в луже, а потом задумался над тем, что делать дальше?