ΓЛАВА 8. ПΡОКЛЯТЫЕ
Впрочем, оказалось, что у страха глаза велики, и при последующем пересчёте, девушек, взявших нас с парнями в полукольцо, оказалось всего лишь двенадцать, но когда они дружно и с далеко не дружелюбным выражением лица уставились на меня, мне показалось, что их раза в два больше.
— Пустышка! — взвыл кто-то. — Пустышка в нашей академии.
— Пустышку взяли, а мою сестру — нет! Сказали, магии мало, — еще один, не менее возмущённый голос.
— Я три года поступала, еле поступила, а я самая сильная в нашей семье, а эта!..
— Это издевательство!
— И мою кузину не взяли, а уж она посильнее пустышки будет.
— Да любой сильнее пустышки будет, дурында.
Девушки говорили зло и почти хором, я едва успевала вычленять отдельные фразы из общей кучи дружного недовольства.
— Да это вообще парень!
— Думай, что говоришь, кто бы к нам парня поселил?
— А я бы не отказалась, — обладательница этого голоса, в отличие от остальных, была настроена не враждебно, а романтично.
— У тебя одни парни на уме, — кто-то тоже сбился с общего настроя. — Ты на пах её глянь, дурёха!
— Если это и парень, ему всё отрезали напрочь, — ещё кто-то присоединился к новой теме. Я заметила, как Унрек вздрогнул и слегка сжался, видимо, впечатлился её словами.
— Ой, и пра-авда. А жаль, — голос романтичной прозвучал разочаровано и тут же затеплился надеждой: — Мальчики, а у вас девушки есть?
Шолто закашлялся, Унрек, видимо, привычный к подобным вопросам, а потому более стойкий, кивнул:
— Есть.
— Ой, жа-аль, — теперь я всё же заметила, кто это говорил — невысокая хорошенькая девушка со светлыми кудряшками, рассыпанными по плечам. Она снова взглянула на меня и недобро прищурилась: — Она, что ли?
Теперь снова все окружающие смотрели на меня так, словно покусать хотели.