— Долгие столетия ваш совет обманывал меня, убеждая, что ни один артефакт перехода в другой мир не сохранился! Ни один! Что в музее лежит лишь бесполезная копия, муляж. И что же вдруг выясняется? Артефакт был, настоящий, работающий, и теперь он — в другом мире, потерян для нас навсегда. И всё это время вы, все вы, — мужчина обвёл магов тяжёлым взглядом, под которым они словно бы съёживались, становились меньше, — мне лгали, как и ваши предшественники. Открыто, в лицо. Назовите хотя бы одну причину, почему я не должен уничтожить всю вашу компанию прямо здесь, на месте?

— Мы — имперский совет магов, высшая магическая власть, — проблеял салатово-золотой. Теперь он уже не выглядел таким самоуверенным, как десять минут назад.

— Высшая магическая власть, самые сильные маги Империи, — в голосе дракона звучала издёвка. — И не смогли того, что сделал простой артефактор.

— Самородки рождались во все времена, — буркнул магистр Рандолф.

— Это не оправдывает того, что вы упустили артефакт, и не отменяет того, что он сейчас в другом мире, и ничто не вернёт его обратно, он потерян для всех навеки. Для меня потерян, — предпоследнее слово дракон произнёс с особым нажимом.

— Очень сомневаюсь, — пробормотала я себе под нос, но дракон резко обернулся, показывая, что услышал.

— Что ты имеешь в виду?

— Мои родные обязательно найдут способ вернуть меня. А значит, сумеют воспользоваться артефактом.

— Вернуть?

— Он… она из другого мира, — пояснил магистр. — Замена Хонстейна.

— Из другого мира? — глаза дракона загорелись восторгом. Он быстро подошёл ко мне и, взяв за плечи, внимательно вгляделся в моё лицо. — Капитан назвал тебя Габриель. Это имя что-нибудь означает на вашем языке?

— Да, — когда-то я интересовалась значением имён своих родственников и, порывшись в памяти, откопала ответ: — Помощник бога.

Дракон чуть нахмурился. Похоже, мой ответ ему не особо понравился.

— А к какому роду ты принадлежишь?

— Φоресты.

— Что это означает?

— Лесные.

Дракон отпустил мои плечи и, выпрямившись, обошёл меня кругом. Надежда в его глазах сменилась полным разочарованием:

— И крыльев у тебя, конечно же, нет.

— Нет, — тяжело вздохнула я в ответ. По самой больной мозоли потоптался.