Мы как в клетке. Молнии бьют справа, сверху, слева, спереди… От страха уже и дышать нечем, эта вакханалия ни на что не похожа!
Я не сразу замечаю, что вдруг становится очень тихо.
И что подруга больше не скулит от ужаса, а смотрит холодно перед собой. В глазах — тоска и растерянность.
— Саш, прости меня… — тихий шепот, — но иначе Вейрен от меня уйдет, а я не могу этого допустить. Я не могу без него больше, понимаешь? — оборачивается, вскидывая блестящие от слез глаза.
Кажется, кто-то перепил успокоительного. Не надо было её за руль пускать.
Стараюсь как можно более ласково улыбнуться. В конце концов, у человека душевная травма, мало ли что она себе там придумала?
— Да все в порядке, Инн. Ты, главное, не переживай, — фыркаю, стараясь не коситься в сторону подозрительно притихших молний.
— Думаешь, я ненормальная? — вскидывается. Зелень чужих глаз в темноте машины навевает иррациональный страх. — Я… — всхлипывает, мотая головой, — извини меня… Ещё раз — извини. Он говорит, тебе там будет лучше. Ты все равно не из нашего мира. И Город тебя давно зовет.
Ну вот, а такой хороший человечек был. Что любовь с людьми делает? Осторожно подбираюсь. Не лучше ли будет выпрыгнуть под дождь? Как-то не по себе становится.
Но Инка всегда меня отлично чуяла.
Зараза выпрыгнула из машины за секунду до того, как собиралась я. Двери заблокировались.
И вокруг нас с железным конем вспыхнул настоящий ад.
Молнии сверкали, гремел гром, поднялся жуткий ветер, завывания которого были слышны даже сквозь стекла.
Наверное, я все-таки потеряла хладнокровие и закричала. Не помню.
Память начала меня подводить с того момента, как ветвистая сверкающая плеть ударила прямо в лобовое стекло.
Разум помутился — и…
Пришла в себя от того, что лежать было мокро и сыро. Здесь шел дождь. А… собственно, где это — здесь?
Светло — на дворе явно стоит день. Даже солнышко проглядывает. Встала, со стоном схватившись за голову. Её буквально тисками сдавило. Вот же… труженики-молоточки!
С трудом поднялась, с ужасом понимая, что джинсы безнадежно промокли, как и легкая куртка. Неужели вчера напилась? А почему я должна была напиться? А я — это, вообще, кто?
Прикусила губу, щурясь.