Тяка обрадовалась:
– Ну, теперь ждите.
Хорошие оказались веревки, пеньковые. Разрезав тоненькую пополам нашедшимся в сундуке ножиком – кстати, очень острым, хотя, похоже, обеденным, для мяса, – Женька быстро связала туристское «стремя», прикрепив получившиеся куски к главной веревке, той, что потолще. Привязала основную веревку к лавке, а затем уже и делать нечего было – поставила ногу, сделала себе ступеньку – стремя, – подтянула – да как по лестнице – вниз. К чему руки жечь да одежду портить?
Спрыгнув, девчонка не удержалась, показала торговцу язык:
– Ну что? Спустилась?
– Ловко! – разглядывая узлы, искренне оценил тот. – Это так и забираться можно?
– Да легко! Вот тут вот подтягиваешь, ногу переносишь – просто все!
– И впрямь – нетрудно. Ладно, полезай в сундук.
Увы, по глупой случайности столь славная задуманная Женькой затея не принесла плодов. Сундук оказался внутри настолько пахучим, что беглянка не выдержала, расчихалась, да так, что услыхали проходившие мимо воины. Остановили купчину, попросили вежливо сундучок открыть:
– Что там у тебя, брат, раб, что ли? Ого!!! Рабыня!!!
– Сам ты рабыня, рыжий! – выбравшись из сундука, заругалась Женька.
Злилась не столько на этого золотушно-рыжего парня в кольчуге, но с непокрытой головой, сколько на себя, невезучую. И решительную – слишком. Опять кинулась в омут с головой… как всегда, блин.
– Зря ты кричишь, невольница!
– Бабушка твоя невольница! Глаза-то протри, чучело огородное, да на платье мое взгляни!
– Платье богатое, да. А может, ты его украла?
– Я что, на воровку похожа?
Сделав удивленные глаза, ладожанин развел руками – мол, я не я и лошадь не моя, кто знает, как эта девчонка в сундуке оказалась?
– Стоял себе спокойно в сенях. Потом парни мои сундук взяли да понесли.
– Ой, Рогвольд… Она сама-то что говорить будет?
Рядом с рыжим стояли еще трое молодых воинов, тоже в кольчугах, один – со светлой бородкою, а двое других вообще еще – безусых. У каждого имелся лук и колчан со стрелами – круглый такой, как тубус.