Юрий следом за мной приблизился к сыну. Он погладил его по лицу. Впервые я наблюдала, как трепетно Селиванцев-старший относится к сыну. Наверное, в такие моменты особенно остро чувствуется поддержка отца.

Ещё некоторое время мы провели в палате. Но Стас спал беспробудно. Пришла молоденькая медсестра и попросила нас покинуть помещение.

Мы снова оказались в больничном коридоре. Юрий ушёл беседовать к врачу, а я отправилась к кофе-машине. Мой взгляд коснулся кресел, на которых ещё недавно мы беседовали с отцом Стаса. Как вдруг на одном из сидений я заметила седую старушку, которая молча утирала одинокие слезы. Я подошла ближе.

— С вами все в порядке? Нужна помощь?

— Нет. Уже нет. — старушка подняла на меня глаза, выцветшие от слез.

— Но вы плачете. — я не могла оставить женщину в таком состоянии одну.

— Да, я только что потеряла мужа. Он умер. — слова старушки отозвались в моей душе звонким гулом.

— Я сочувствую вам.

— Спасибо. — старушка внимательно посмотрела на меня. — Присаживайтесь.

Я села на свободное место рядом с женщиной. Мы молча думали, каждая о своём муже.

— Вы знаете, я так мало говорила своему мужу о любви. Все время были бытовые проблемы. То дети маленькие, потом все в работе. И только сейчас я поняла, как мало мы были вместе духовно. — женщина изливала мне душу.

— Да, понимаю. — я горько подумала о своей жизненной ситуации.

— А что вы делаете в больнице? — старушка поинтересовалась, поправляя причёску.

Я посмотрела на неё и заметила, что она перестала плакать. Она вспомнила о своём внешнем виде и начала одергивать платье и укладывать вьющиеся короткие пряди.

— Я тоже здесь из-за мужа. И знаете, мы тоже редко говорили о чувствах друг другу.

— Деточка, это неправильно. Но у вас наверняка ещё будет возможность исправить эту оплошность.

— Я очень на это надеюсь.

Я попрощалась с милой женщиной и отошла к окну, за которым продолжалась обычная жизнь. Слезы текли по щекам, не давая надежды на прощение... прощение за невысказанные слова и чувства к любимому мужчине.

Через несколько дней состояние Стаса стабилизировалось. Он очнулся от крепкого сна. Это было ночью, когда я дежурила у его постели.

— Привет. — такой знакомый до боли глубокий баритон.