— Ты хоть понимаешь, что будет, когда сплетни дойдут до Германа?! Он может снизить цену за ваш брак или вообще отказаться! — отчим перешел на крик, скрывая голос.

— Значит так тому и быть! Я не выйду замуж за Германа! — я наконец-то высказала эти слова, которые так мучили меня.

— Что? Да кто тыкая, чтобы ставить мне условия. Я кормлю тебя и одеваю, и ты будешь делать то, что я скажу! — Ахмед подошел вплотную ко мне, напоминая льва на поле битвы.

— Нет! Я устала от покорности. Я не одна из твоих овец! — мои слова были прерваны звонкой пощечиной, от которой тело отлетело на метр к стене.

Я в оцепенении сидела, прислонившись к стенке. На щеке чувствовал я жар, а из ноздри потекла тонкая струйка крови. Я переводила взгляд с отчима на мать, но та, схватившись за руку Ахмеда, еле сдерживала слезы. Ей было не удержать мужа, он в гневе вырвался и пошел ко мне, желая добить словесно, и не только.

Мы так увлеклись спором, что забыли о постояльцах. Наши крики разносились за сотни метров. На кухню вбежал Стас с Максом. Мужчины в ужасе уставились на открывавшуюся перед ними картину. Быстро оценив ситуацию и поняв, в чем дело, Стас с грацией ягуара бросился на Ахмеда. Мужчины кувырком провалились на пол, после чего постоялец занес сильный удар в челюсть оппоненту. На стороне Стаса была молодость и спортивный образ жизни.

Максим все это время старался разнять мужчин, понимая, что его лучший друг может нанести вред не только себе, но и всему их делу, ради которого они приехали.

— Если ты еще хоть раз поднимаешь на нее руку, клянусь, я убью тебя! — Стас прижал отчима к стене и сдавил локтем тому горло.

Ахмед понял, что силы не на его стороне.

— Это наше семейное дело. — уставшим и охрипшим от криком голосом сказал отчим.

— Нет! Я никому не позволю бить женщину! — Стас продолжал держать хозяина дома за горло. — Она еще совсем девчонка!

— И поэтому ты решил совратить ее? Весь поселок в курсе ваших гулянок! — Ахмед снова источал гнев и презрение, когда только думал о всей этой ситуации.

Стас молча отпустил его, начиная понимать, что именно он стал причиной конфликта и подставил Марианну.

— Она отдана другому и скоро станет женой уважаемого человека! — отчим постарался вложить в эти слова максимум презрения, чтобы больнее уколоть влюбленную парочку.

Я продолжала сидеть у стены. Боль и отчаяние сковали все мышцы. Рукой я смахивала слезы, которые перемешивались с кровью из носа.

Стас молча развернулся, подошел ко мне и взял на руки. Он нес меня в сторону гостевого дома, уверенно обходят кочки и легко поднимаясь по лестнице со своей израненной ношей. Я прижималась к его груди, понимая, что это в последний раз. Мы не обращали внимания на тихие возгласы Ахмеда, с которым остался договариваться Макс.

В номере Стас положил меня на свою кровать. Он принес смоченное в воде полотенце и аккуратно обтер мне лицо. От этой заботы было так тепло и в то же время грустно.

— Это правда? — Стас обдумывал каждое слово, прежде чем произнести. — Ты выходишь замуж?

— У меня нет выбора. Он продал меня. — слезы с новой силой полились из моих глаз, а слова заглушали рыдания.

Видя такое состояние, москвич больше не стал задавать вопросов. Он был серьезен и задумчив. "Наверное, вот так он подписывает договоры и заключает миллионные контракты — собран и сосредоточен", — поймала я себя на мысли, глядя в это мужественно лицо, пропитанное решительностью.