Станислав приехал уставший и задумчивый. Ворот его рубашки был расстегнут, из под ткани была виден загорелый торс мужчины. Он сел на противоположную сторону стола от меня.

— Как прошёл твой день? — мужчина лениво обвел меня взглядом.

— Я осмотрел дом, он очень красивый. — я решила вести советскую беседу, так ощущалось чувство безопасности. — В гостиной красивая картина, это Рерих?

— Там, где изображены горы? — Стас удивлённо вскинул бровь от моих познаний живописи. — Да, это он. Ты знаешь этого художника?

— Да, в школьные годы я посещала изобразительное студию, но потом родителям стало неудобно возить меня туда, и пришлось бросить. — я с сожалением вспомнила прекрасные годы, когда могла рисовать. Преподаватели хвалили меня и сулили большое будущее в творчестве.

— Ты рисуешь? — в голосе мужчины было удивление.

— Да, то есть уже нет. Раньше рисовала. — пояснила я.

— Интересно было бы посмотреть на твои работы. — было не понятно верит он в мой творческий талант или нет. — Нарисуешь для меня?

В его словах почувствовался тот же бархатистый тон, который обволакивал меня. Щеки залились румянцем, я начала усиленно ковырять вилкой в мясе. Станислав откупорил бутылку красного вина и разлил по бокалам. Вечер напомнил мне наш первый ужин в ресторане.

— Наверное, пора спать. — Стас уложил тарелки в посудомоечную машинку. Рукава на рубашке были закатаны, и я могла видеть мускулистые руки, которые он вытирал о мягкое полотенце. — Идём наверх.

Пока я поднималась по длинной лестнице вслед за Стасом, моё воображение рисовало картины предстоящей ночи. Я не понимала, чего мне ждать от этого незнакомца.

При входе в комнату Стас придержал дверь, чтобы я вошла внутрь. Остановившись посреди комнаты, моё сердце стучало в несколько раз сильнее. Стас остановился позади меня, его дыхание было ощутимо на шее. Казалось, что в воздухе даже частицы пыли перестали кружиться. Было слышно только наше дыхание.

— Ты вся дрожишь. — слова были произнесены тихо мне на ухо, а потом Станислав легко прикоснулся губами к моей шее. Он так и стоял позади меня, поэтому я не могла увидеть его выражение лица. Одной рукой москвич слегка придерживал меня за талию, другой — поглаживал мою руку выше локтя. — Тебе холодно?

— Нет, все в порядке. — я не умела врать, внутри начинал бить озноб. А тело горело от каждого, даже лёгкого прикосновения.

— У тебя был тяжёлый день, пора отдохнуть. Спокойной ночи. — обволакивающий голос нашептывал мне слова, словно мантру. И только через минуту я поняла, что дверь сзади закрылась и послышались удаляющиеся шаги.