Эпилог

Лоу

Она постоянно отпускает множество шуток в духе: «Ты официально обречён на вечное несчастье». Поначалу Лоу не был уверен, что это вообще смешно, а уж спустя неделю после её возвращения и подавно, но он не может не радоваться каждый раз.

Даже когда вздыхает и неодобрительно качает головой.

— Вправо. Нет, влево. Вообще-то, давай я, — ворчит она, выхватывая молоток из его рук. Они вешают картину на стену будущей комнаты Аны. Это глупая картинка, которую Лоу нарисовал вчера на скорую руку, потому что именно таким он и стал: спонтанным, вдохновлённым, счастливым.

Гигантский, размером с Годзиллу, Искорка, возвышающийся над голливудским знаком, который теперь складывается в слово «ЛИЛИАНА», — это явно выходит за рамки привычного художественного стиля Лоу. Да и сам он не считал, что получилось что-то выдающееся. Но когда он оставил свой блокнот открытым на кухонном столе, Мизери и Серена успели его увидеть, и все его протесты потонули в закатанных глазах и обвинениях в том, что он просто выпрашивает комплименты. Как только зашло солнце, они угнали его машину и часами колесили по округе, чтобы найти идеальную рамку.

А пока их не было, Лоу перетащил коробки Мизери в соседнюю комнату. Она просто поселится у него, так ведь логичнее всего?

Просто быть рядом с ним.

Его пара.

С ним.

Он ещё не свыкся с этой мыслью. Возможно, к чувствам, которые он испытывает к Мизери — огромным, подавляющим и всеобъемлющим, — привыкнуть попросту невозможно. Эта первозданная драгоценность, вероятно, никогда не потеряет своего блеска. И всякий раз, когда он задумывается о будущем, о возможностях, его сердцебиение всегда учащается, словно участвует наперегонки с самим собой.

И Мизери всегда это замечает.

— Что с тобой? — спрашивает она, невнятно бормоча, зажав гвоздь между зубами. — Сердечный приступ? — она косится на него своими красивыми сиреневыми глазами. Её профиль — нежное, словно вылепленное из фарфора, лицо с тонкими линиями контрастирует с острыми чертами ушей, зубов и подбородка. Этот вид словно выбил из него весь воздух.

Он не знает, что ей ответить. Поэтому он просто подходит ближе, одной рукой проводя по её спине, пока она забивает гвоздь в стену. Когда этого недостаточно, он обнимает её за талию. Вдыхает её опьяняющий, сводящий с ума аромат. Закрывает глаза.

До встречи с ней он не был одинок. Если бы кто-то спросил, он бы не признался, что несчастлив. У него была стая и сестра, о которых нужно заботиться, увлечения, друзья, за которых он отдал бы жизнь. Он никогда не думал, что ему чего-то не хватает. Но теперь…

Он сомневается, что заслужил такую прекрасную жизнь, но ни за что её не отпустит.

— Привет, — говорит Мизери, словно они не провели весь вечер вместе, с самой секунды, как она проснулась. Она кладёт молоток и гвоздь на комод. Её бледная рука нежно обхватывает его предплечье. Он чувствует глубокое, заземляющее счастье.