— Знаешь, Дима, мне, в общем-то, плевать, она это или не она, — признался Милещенко, допивая сок. — Как плевать и на то, каким образом ее «пальцы» очутились на этом ноже. Я даже начинаю подумывать: а не ты ли подложил нож после резни, чтобы потом держать Яснову на коротком поводке возле себя?
— Все, хватит! — вспылил Бугров. Он перевел дух и продолжил: — Лучше вернемся к тому, с чего начинали. Какой у тебя в этом деле интерес?
— Что ж, на прямой вопрос отвечаю откровенно. Освободи свое кресло, Бугров.
— Ты псих! — замотал головой генерал, как если бы Милещенко был привидением из ночного кошмара, готовым вот-вот исчезнуть, как сигаретный дым.
— Мы все в какой-то мере ненормальные, — с философским видом отметил Владимир Яковлевич. — Очень меня ваше министерство бесит, если честно. Но мы вынуждены взаимодействовать с вами, хотим этого или нет, люди в погонах всегда действуют по чужой воле. Короче, у меня есть отличная кандидатура на твою должность из моих людей. Мне нужно, чтобы ты подготовил почву под этого человека перед своим руководством. Мол, давно знаю, прекрасные характеристики… А дальше — дело техники. Ты только уйди по-тихому, Бугров, все равно ведь старенький. Тебе внучат пора нянчить, а ты все командуешь да жируешь на народные деньги, вон какие ляжки отожрал…
— Ну, ты, сучонок, — прошипел генерал. — Пока ты в пеленки ссал, я во второй «чеченской» снайперов как семечки лузгал! Три боевых ранения имею! Я — Герой России! Мне эту Звезду сам президент вручал! А ты, щенок…
— Ладно, успокойся! — воскликнул Милещенко. — Нервный стал какой-то! Так что насчет капитуляции? Ты подумай, лучше торжественный уход на пенсию, чем то, что тебя ожидает, если будешь и дальше упираться рогами.
— Хорошо ты это придумал, — усмехнулся Бугров, выстукивая пальцами по столу. — Ну, предположим, я уйду. Где гарантии, что ты не отыграешься на мне еще через пару лет?
— Никаких гарантий, Бугров. Мы — люди почти военные, и тебе придется верить мне на слово. Я сажаю Яснову, а всю историю с ней забываю и фотографии отдаю тебе. На суде никто о тебе и не вспомнит. Ну, допустил ты брак в работе с этими отпечатками, так времена-то какие были! Да и что с тобой поделать — ты ведь все равно уйдешь с должности, не расстреливать же тебя?
— А Кристина? — угрюмо поинтересовался Дмитрий Олегович. — Если она скажет, что знает меня?
— Дорогой мой, это уж твои проблемы, — развел руками полковник. — Я же не могу ей на суде заткнуть рот. Собственно, ее слова против твоих — кому больше веры? В крайнем случае сошлешься на происки западных врагов, мол, все это провокации и тому подобное… как любят делать наши правящие политики.
Генерал удрученно молчал.
— Между прочим, есть альтернатива, — вдруг сообщил Милещенко. — Вопрос можно урегулировать в финансовом эквиваленте. Видишь, я предлагаю тебе выбор.
После этой фразы Бугров внезапно разразился хохотом, причем таким громким, что почти все посетители в недоумении уставились на них.
— Рад, что, невзирая на жизненные неурядицы, генерал Бугров сумел сохранить чувство юмора, — прокомментировал Милещенко эмоциональную вспышку собеседника.
Генерал к тому времени притих, вытер выступившую слезу и спросил:
— И сколько же тебе надо, Володенька, чтобы ты, пиявка ненасытная, с моей шеи слез?
— Фу, как некультурно, — скривил губы полковник. — А цена, собственно, очень смешная — десять «лямов» «зеленых», и мы расходимся, как в море корабли.
— А зад не треснет, Володя? — с тихой яростью процедил Бугров. — Забыл, наверное, что у самого когда-то рыльце в пушку было? Освежить память или сам все помнишь?
— Склероз не входит в число моих недостатков, — членораздельно произнес Милещенко и улыбнулся. — Вот только мои грешки с твоими даже и сравнивать как-то неудобно. Хочешь пойти в контратаку и меня прижать? Валяй. Только тогда я буду действовать другими методами, и ты вообще пожалеешь, что на свет появился.