Но тем не менее он помог мне устроиться в Москве и предоставил, так сказать, стартовый капитал, при этом постоянно говорил, что я ему ничего не должна. Я обустроила свой бизнес и потихоньку начала работать с «Олимпом», потому что спорт — это мое. Я выплатила ему все деньги, которые он мне давал, даже с процентами. Но даже после этого чувствовала, что он затаил на меня злобу и обиду.

— Все равно не вижу связи, — пробормотал Артем.

— Павлов, раскрой глаза! — устало произнесла Кристина. — Я сегодня всю ночь не спала, все думала, думала… и знаешь, пришла к выводу, что в этих бандитских разборках, куда хочет приплести меня следователь, наверняка замешан Бугров! Ты ведь не считаешь, что я как-то связана с этими уголовниками?! Он никогда не посвящал меня в свою работу, но ведь ты адвокат, причем первоклассный! Сам знаешь, на что готовы пойти люди в погонах, чтобы выслужиться перед начальством! А уж отомстить любовницам, которые сами их отвергли, это им раз плюнуть! — Она перевела дух и возбужденно продолжила: — Я понятия не имею, каким образом на этом проклятом ноже оказались отпечатки моих пальцев! Ты видел его?

— Видел. Это обычный нож, используемый при готовке. Официально говоря, хозяйственно-бытового назначения. Но я не понимаю другого. Зачем Бугрову так подставлять тебя? Где логика? — Павлов встал и заходил по комнате. — Этот нож — вещественное доказательство. И, кстати, чужие «пальцы» на нем — прежде всего удар по престижу самого Бугрова. То есть человек, оставивший отпечатки, гуляет на свободе. Это брак в его работе, ты что, не понимаешь?

— Артем, этот Одессит — наверняка человек Бугрова! — дрожащим голосом произнесла Кристина. — Я тебе точно говорю! У него там все повязано, хоть он и уехал в Москву! И этот зэк скажет то, что прикажут ему люди Бугрова! Если ты отпустишь меня на эту очную ставку, я вообще оттуда не вернусь! Ты что, не понимаешь этого?!

— Боже, просто какое-то сумасшествие! — пробормотал Павлов. Ему стало жарко, и он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — И все же. Почему ты мне о нем раньше не говорила? Неужели ты считаешь, что я стал бы попрекать тебя прошлым?

— Я надеялась, что вся эта грязь осталась там, в той половине моей жизни. Прости меня. Тема, ты мне веришь? — прошептала Кристина. — Если нет, то мне вообще нет смысла жить. Ты — самое дорогое, что у меня осталось.

— Мне очень хочется, чтобы все сказанное тобой было правдой.

— Хорошо, давай пойдем другим путем. Скажи, ты ведь можешь заявить следователю о том, что я желаю пройти проверку на детекторе лжи?

— Вполне. От тебя потребуется лишь заявление, — ответил адвокат.

— Так вот, Тема, я прошу, даже нет, настаиваю на этой проверке.

— В общем, это, конечно, можно устроить. Только поясни, для каких целей тебе это нужно? Хочешь оправдаться передо мной или оказаться на свободе?

— Честно? Сейчас я не в той ситуации, чтобы сентиментальничать, я просто хочу на волю. И еще хочу, чтобы ты знал: я говорю правду.

— Знаешь, Милещенко тоже может прийти в голову мысль допросить Одессита. Тогда ему достаточно отправить новосибирским коллегам поручение, и через пару дней все будет известно, — заметил Павлов.

Он подошел к ней и поцеловал ее волосы. Несмотря на то что одежда Кристины уже начала постепенно пропитываться запахом камеры, ноздри уловили до боли знакомый и родной аромат любимой женщины.

— Я люблю тебя, — подняв голову, тихо сказала Кристина.

— И я тебя люблю.

Артем отвернулся, чтобы не видеть ее слез, и нажал на кнопку, давая сигнал конвою, что свидание окончено.