— Нормально. Продолжает учиться. Очень хорошо рисует, но хочет в педагогический вуз. И главное — к ней вернулась речь. Парадокс, но если бы не те события, то неизвестно, заговорила бы она когда-нибудь.
— Не хотел бы я избавляться от недугов таким способом, — хмыкнул Шамиль. — Чтобы в тебя из «макарова» палили, а потом заживо сжечь пытались.
Артем непроизвольно коснулся зажившей раны на ноге.
— В машине Илзе был обнаружен наградной пистолет Бугрова, — сказал он. — Ей просто повезло, что между мной и Фролом возникла потасовка. Потому что, как только она увидела Аню, сразу все поняла. Но всех мелочей не предусмотришь.
— Ты, между прочим, о Милещенко слышал? — спросил Шамиль. — За взятку его «приняли». Полтора миллиона, вот сукин сын! Вконец совесть потерял, шакалья душа!
— Этого следовало ожидать. Ты, насколько я понял, в Новосибирск на охоту собрался? — поинтересовался Артем, и Шамиль утвердительно кивнул. — Я Грише с Игорем ножи хотел передать. — Он положил на стол увесистый сверток. — Отличная закалка, гвозди как карандаши стругают.
Шамиль развернул сверток и зацокал языком, с восхищением глядя на сверкающую сталь.
— Надеюсь, понравятся.
— Как нога, Тема?
— Врач сказал, скоро в футбол смогу играть.
— Спортом продолжишь заниматься? — прищурился Шамиль.
— Разумеется. — «Но только не в «Олимпе», — подумал про себя Павлов. — Ладно, брат, пора мне. Извини, засиделся я у тебя.
— Еще раз так скажешь, обижусь, — предупредил Шамиль, и они одновременно рассмеялись.
Приёмыши
С самого утра Павлов поехал в интернат на Мосфильмовской улице. Дождь, который начался еще ночью, кажется, и не думал прекращаться. Стеклоочистители меланхолично работали, смывая разводы воды с лобового стекла.
Его встретила Мария Николаевна. Они прошли в кабинет, но Артем успел заметить в холле стол, на котором стояла фотография заведующей Тамары Иннокентьевны.
— Выражаю самые искренние соболезнования, — тихо сказал он. — Тамара Иннокентьевна совершила самый настоящий подвиг. Хочется верить, что ее смерть не напрасна. Может, мы сможем более чутко и с большей теплотой относиться друг к другу.
— Она очень любила детей, — дрогнувшим голосом проговорила воспитательница. — Всегда за них заступалась… ничего для себя, все только для них…
Павлов посмотрел в окно, по которому с силой барабанили крупные капли.
— Вы по какому-то делу? Или с Аней хотели пообщаться? Так они в театре сейчас. Вы бы позвонили, — начала говорить Мария Николаевна, но Артем ее мягко прервал: