— Если вы любите меня, то не станете медлить, — ответила Кларисса и потупила глаза, изображая смущение. Но вскоре она вскинула голову и заявила:

— Надеюсь, Атол, вы все же понимаете, что для меня наш разрыв равносилен смерти. Я не смогу вынести этого.

Голос маркизы дрожал, она с трудом сдерживала рыдания.

— Но мы ведь могли бы оставить все как есть, — предложил герцог.

— И вы полагаете, что никто не донесет об этом королеве? — удивленно спросила маркиза. — Как мы можем продолжать встречаться, зная, что за нами шпионят и все, что мы делаем, а вполне возможно, и все, что мы говорим, докладывают этой старой паучихе, готовой в любой момент завлечь в свои сети очередную жертву, дабы прилюдно растерзать ее в своей приемной в Виндзоре?

— Все, что пока я могу вам обещать, — раздраженно произнес герцог, — так это то, что я серьезно обдумаю ваше предложение.

Говоря это, Донкастер взял со стула свое пальто и накинул его на плечи. Бросив последний взгляд на туалетный Голик у зеркала, он убедился, что не оставил ничего из своих вещей, затем, сделав несколько шагов, он подошел к ложу, на котором лежала наблюдавшая за ним маркиза.

Женщина подняла на него глаза. Они казались невероятно голубыми на фоне ее бледного лица.

— Я в самом деле что-нибудь значу для вас? — тихо спросила она.

— Вы же знаете, сколь вы дороги мне, — учтиво ответил герцог. — Но любовь — это одно, а брак — совсем другое, Кларисса.

— Только с любовью надо считаться, дорогой, — мягко сказала красавица.

Герцог наклонился, взял ее руку и поднес к губам.

— Благодарю вас, Кларисса, за то, что вы делаете меня счастливым, — прошептал Атол.

Его губы коснулись ее бархатной кожи. Тонкие пальчики нежно сжали его руку. Маркиза привлекла его к себе.

— До свидания, мой дорогой, чудесный, великолепный возлюбленный, — прошептала она.

Говоря это, она подставила губы для поцелуя.

Лишь мгновение он пребывал в нерешительности, а затем снова наклонился к ней. Ее руки обвили его шею, женщина всем телом прильнула к герцогу…

Он пробовал сопротивляться, но не смог сдержаться…

Дикая страсть ее губ полонила его. Он почувствовал, как огонь, все время тлеющий В нем, разгорается, устремляясь навстречу пламени, пылающему в прекрасном теле маркизы.

У герцога создалось впечатление, что он не только уступает яростному, страстному порыву этой женщины, но в то же время позволяет ей властвовать над собой, покорно мирится с потерей своей свободы.