Ага, мне не живется спокойно, это Пухе вашей не живется спокойно. Чокнутая собака.
Димка притащил лестницу, мужчины приставили ее к дереву. Береза была тонкой, лестница стояла не устойчиво.
– Дима, я буду держать лестницу внизу, а ты аккуратно попробуй залезть, только смотри осторожно, не упади, – сказал хозяин.
– Сократик, сейчас мы тебя спасем, – девочка сжала кулаки и с тревогой смотрела на карабкающегося брата и качающуюся березу.
Димка добрался почти до конца лестницы, и понял, что до меня ему все равно не дотянуться. Он протянул ко мне одну руку, второй держась за ближайшую ветку и говорит:
– Сократ, прыгай, я тебя поймаю.
Легко сказать прыгай. Я же не самоубийца какой. Или вы и впрямь подумали, что здесь у нас цирк?
– Нет, Дим, так ничего не получится, слезай, – скомандовал Александр Петрович.
– Как же его оттуда снять? – спросила Татьяна Михайловна у мужа, – ему надо помочь, сам он оттуда не слезет.
Я жалобно мяукнул, подтверждая слова женщины.
– Надо подумать, – Александр Петрович почесал подбородок, – тут без машины с подъемником не обойтись. Только вот где ее взять в выходной день?
– Пойду в дом, попробую позвонить по поводу машины, может, удастся найти, – сказал Александр Петрович и направился в сторону дома.
Пока его не было, Татьяна Михайловна и дети обсуждали уровень моего интеллекта, не очень лестно отзываясь обо мне. Я, конечно, все слышал, но в тот момент думал только о своем спасении. Это ж надо, погибнуть из-за безумной собаки.
– Сегодня не получится найти машину, – вернулся Александр Петрович и сообщил печальную новость, – нужно ждать до завтра и то неизвестно, во сколько она завтра сможет приехать.
– Папа, а что же делать? – едва не плакала Катя. – Мы не можем его там бросить до завтра?
– Успокойся, дочка, – ответил папа, – что-нибудь придумаем.
– Ну что, кот, тогда вей гнездо, – пошутил Димка.
Как тебе не стыдно, так с другом разговаривать? Я что тебе, птица что ли?
Александр Петрович ушел в гараж, через какое-то время вернулся и радостно говорит:
– У меня появилась гениальная идея. Сейчас мы тебя спасем, Сократ.