Есть в этом какая-то глубокая внутренняя красота.
Меньше минуты я смотрела на Германа. Меньше пяти секунд он смотрел на меня.
Если вообще на меня.
Но этого времени хватило, чтобы завести меня так, как ни разу не удавалось мужу.
Его прикосновения в последние месяцы вызывают у меня только отвращение, а взгляд Германа заставил кровь бежать быстрее, мышцы сокращаться, а тепло — приливать к низу живота и щекам.
Я задыхаюсь, потому что сердце пытается стучать как можно быстрее.
Чтобы догнать его, найти, увидеть.
Хотя бы издалека — но даже одна мысль о том, что мы всего в сотне метров друг от друга, зажигает внутри меня огонь, потухший, казалось, навсегда.
Я уловила всего пару жестов — но это знакомые жесты. Они напоминают мне о том, как Герман умеет двигаться — мягко, но неумолимо, настойчиво, но вкрадчиво, спокойно, но пряча внутри могущественную силу, готовую вырваться в любую секунду.
Он двигался так рядом со мной, он двигался так — во мне. И цепочка ассоциаций раскручивается от одного его поворота кисти, таща с собой по инерции воспоминания о холодном запахе розмарина, о резком и частом дыхании на ухо, заканчивающимся коротком стоном, о том, как захватывает дух, когда вот этот поворот кисти случается между моих бедер.
Обхватываю горло пальцами, чтобы сглотнуть выскакивающее наружу сердце — и память бьет наотмашь, напоминая, как на мою шею ложилась властная мужская рука.
Я мечусь по торговому центру, как заполошная курица, бросаясь то в одну сторону, то в другую и моментально передумывая.
Оказавшись возле агентства, забегаю туда, киваю Тине и предлагаю:
— Кофе принести?
Она смотрит на меня огромными глазами. Наверное, то еще зрелище — после четырех сонных недель, я снова на взводе, дерганая, раскрасневшаяся и слишком громкая.
Не слушая ответа, быстрым шагом направляюсь на соседний этаж.
Ведь только на кофе-точке рядом с банком делают настоящий колд-брю с сиропом из цветов апельсина.
Тине понравится этот кофе!
Нервно приплясывая, стою в очереди. Выкручивая шею, жадно всматриваюсь в отсветы стеклянных перегородок и дверей банка. Там сегодня на редкость сонная атмосфера — совсем не похоже, что работники сегодня виделись с самым главным начальством.
Куда же направился Герман со своим седым собеседником?