— И снова повторю, — говорит она. — Лучше уж ты, чем какая-то другая стерва. По крайней мере, Маруська с тобой уже знакома, да и с сыновьями твоими дружит.
— Ну как — дружит… — тяну я, вспоминая две эпичные встречи наших с Германом детей уже после того, как начались наши разводы.
Я и не подозревала, что дети настолько хорошо сдерживают свои деструктивные порывы в обычной жизни. В тот раз — не сдерживали. Думаю, мне еще будет сниться в кошмарах их знакомство в качестве сводных братьев с сестрой.
— Все пройдет… — отмахивается Полина. — Все пройдет. И у них тоже.
Больше нам говорить не о чем.
Конечно, дружба после всего, что было, не восстановится моментально.
Но, может быть, через десять лет? Через двадцать? В другой жизни?
После. Это то, о чем я думаю?
После. Это то, о чем я думаю?
Полина уходит домой, а я стою у машины и нервно курю стрельнутую у прохожего сигарету. Жду Германа. Пальцы дрожат.
Он выходит из двери буквально через минуту, словно они даже парой слов не обменялись с бывшей женой. Быстро пересекает двор и обнимает меня.
Некоторое время мы просто молча стоим, прижавшись друг к другу, пока я докуриваю.
— Поехали погоняем? — предлагаю я.
Если этот способ помогает успокоиться ему, то, может, и мне подойдет?
— За рулем — ты? — уточняет он.
— Конечно!
— Тогда и штрафы на тебе! — коварно улыбается он.
— Я запомню… — тяну угрожающе.
Спустя несколько часов далеко-далеко от города мы выходим из машины, покупаем шаурму и молча жадно едим, уляпываясь соусом. Проголодались так, словно вагоны разгружали. Я-то понятно, это я гоняла, а он чего так нервничает? Или когда не ты водитель и все контролируешь — хуже?
— Знаешь, о чем я сегодня думала, когда с Полиной разговаривала? — с набитым ртом спрашиваю я.