— Газеты видел? — поинтересовался Перейра, переходя сразу к делу.
— Некоторые.
— Взгляни-ка вот на эту, если она тебе еще не попадалась. — Он грозно сдвинул брови и швырнул мне ксерокопию.
Я быстро проглядел те места, где речь шла о смерти Тринидада Солера, заявлениях представителя антиядерного движения и двух-трех выдумках писак, бесстыдно использовавших избитые клише типа: «Из материалов, любезно предоставленных нашей газете следственными органами…»
— Мир полон кривотолков, господин майор, — осторожно начал я.
— Это всем известно, Вила, — прервал меня Перейра. — Я хочу, чтобы ты обратил внимание на другое.
Я напустил на лицо выражение крайней сосредоточенности — испытанный трюк, к которому прибегаешь, когда силишься угадать желание начальства.
— Видишь ли, — смилостивился надо мной Перейра после многозначительной паузы, — газетчик, видимо, нащупал самое больное место, и теперь нам будут дышать в затылок соответствующие инстанции. Надеюсь, ты улавливаешь разницу между спокойным ведением следствия и работой под постоянным нажимом?
— Так точно, господин майор.
— Так вот, нам уже дышат в затылок. Небось кто-нибудь из Министерства промышленности прочитал новость за завтраком и, приехав на службу, от нечего делать позвонил кому следует. У них там сейчас заварушка с продлением лицензии на эксплуатацию атомной станции, и публичный скандал им не на руку.
— А мне кажется, газетчик попал пальцем в небо, — сказал я, размахивая ксерокопией. — Скорее всего, смерть этого человека имеет такое же отношение к атомной станции, как ухищрения Койота — к поимке Дорожного Бегуна.[6]
На какое-то мгновение я засомневался в способности Перейры оценить мое чувство юмора. Действительно, шутка не произвела на него должного впечатления, но не разозлила, — и на том спасибо!
— Очень может быть, — согласился он, — если руководствоваться здравым смыслом. Однако, скажи на милость, сколько раз тебе приходилось иметь дело со здравым смыслом в наше бессмысленное время?
Я оглянулся на Чаморро. Она явно не собиралась принимать участие в моих подсчетах.
— Итак? — Майор ждал от меня доклада.
— Пока преждевременно пускаться в догадки, — начал было я. — Мы выяснили только…
— Именно это я и хочу от тебя услышать, Вила. Что вы выяснили и каков ваш план действий? И не вздумай уличать меня в капризе или нетерпении. Просто я хорошо знаю, с кем придется иметь дело. Попомни мои слова, они вызовут меня на ковер еще до полудня, и я предпочел бы владеть вопросом.
Перейра обладал одним неоценимым качеством. Хотя блестевшая на его погонах восьмиконечная звездочка давала ему право делать с подчиненными что угодно и без объяснений: например, заставить отжаться пятьдесят раз в самый неподходящий момент, он всегда аргументировал свои приказы доводами, которые превращали их исполнение в именины сердца. Чтобы спасти любимого шефа от нахлобучки, я был готов забыть о своем отвращении к рапортам и бросился излагать все известные мне факты с не виданным доселе энтузиазмом.
Результаты вскрытия и отчет криминалистов лежали у него на столе, поэтому я передал ему только суть телефонного разговора с Марченой и сведения о семье погибшего.
— У него остались жена и двое детей. Внешне вполне благополучная семья, если не считать маленькой странности — человек провел ночь неизвестно где, а жена не заявила о пропаже до четырех часов следующего дня. Впрочем, это не имеет особого значения. Она утверждает, будто перед приходом Марчены собиралась идти в полицию. Завтра или послезавтра мы ее допросим и, надо полагать, узнаем что-нибудь новое. Сейчас необходимо дать ей время с миром похоронить мужа.