– Да уж как наденет его, так и не снимет – могу поспорить.

– Но ты не уверен?

– Да будет в нем, конечно. Там же вся пресса соберется.

– И когда же она в ресторане окажется?

– Около полуночи. – Хейни помолчал, держа вилку у рта. – Ты чего-то задумал?

– Да нет. – Бэйли посмотрел на него, и его грубое лицо казалось безразличным. – Она и этот тип, Макгоуэн, и больше никого?

– Никого. – Хейни вдруг положил вилку. На толстой физиономии появилось озабоченное выражение. – Слушай, даже не думай об этом ожерелье. Не по зубам, говорю тебе. Вам с Райли не справиться. Потерпи, подвернется еще что-то подходящее, и это не ожерелье Блэндишей.

Бэйли ухмыльнулся. Хейни показалось, что это волчий оскал.

– Не переживай. Сам знаю, что нам по зубам, что нет. – Бэйли поднялся. – Мне пора. Если появятся какие-то соображения, дай знать.

– Что-то ты заспешил, а? – Хейни нахмурился.

– Хочу уехать, пока Старина Сэм не проснулся. Не хватало еще кормить его. Будь здоров.

Он подошел к блондинке и рассчитался, потом вышел к «линкольну». Жара ударила его, словно кулаком, с размаху. После виски голова немного кружилась. Он сел в машину, зажег сигарету. В голове роились мысли.

«Едва слушок об ожерелье просочится, – думал он, – каждый паршивый гангстер в округе призадумается. Хватит ли Райли пороху?»

Он грубо растолкал Старину Сэма.

– Давай же! Хватить дрыхнуть, черт побери, только и делаешь, что спишь!

Старина Сэм, высокий, жилистый, лет под шестьдесят, заморгал, медленно выпрямляясь.

– Поедим? – с надеждой спросил он.

– Я уже поел, – сказал Бэйли, заводя машину.

– А как же я?

– Вперед, коли деньжата водятся. Я платить не стану.