— Твоя телефонограмма дошла до меня через тот лондонский телефонный номер, который я тебе оставил, — пояснил он, широко зевая, — Я ее получил в Саудовской Аравии. Добирался три или четыре дня. Трудно сказать сколько, когда пересекаешь много часовых поясов. Вчера прилетел в Хьюстон, а сюда прибыл уже где-то ночью.

— Почему ты нас не разбудил? Чей это пикап? Сколько ты с нами пробудешь?

Он рукой зачесал волосы назад и при этом сморщился, как от боли.

— Прошу тебя, давай все по порядку. Я не разбудил вас, потому что было поздно, какой в этом смысл. Я взял пикап у приятеля в Хьюстоне, он через пару дней должен доставить самолет в Лонгвью. Тогда заберет грузовичок и поедет на нем обратно. И… какой там был последний вопрос?

— Сколько ты с нами пробудешь? — Джейнэллен сложила руки под подбородном, словно маленькая девочка, молившаяся на ночь. — Только не говори, что несколько дней. Не говори, что одну неделю. Скажи, что будешь с нами долго-долго.

Он взял ее сложенные руки в свои.

— Мой контракт с той нефтяной компанией в Аравии все равно почти закончился. Сейчас у меня нет никаких планов. Так что не будем точно устанавливать срок моего отъезда. Подождем и посмотрим, как я тут приживусь, договорились?

— Договорились. Спасибо тебе, Кей. — Слезы блестели в ее прекрасных синих глазах. Что касалось этой семейной черты, то тут судьба ее не обделила. — Мне не хотелось беспокоить тебя из-за этих наших событий, но…

— Какое это беспокойство.

— Тем не менее беспокойство. Я бы не стала тебя вызывать, но я подумала, что твое присутствие как-то… улучшит положение.

— В чем дело, Джейнэллен?

— Мама. Она больна, Кей.

— Опять скачет давление?

— Хуже. — Джейнэллен ломала пальцы. — У нее начались провалы памяти. Я это не сразу заметила. Потом Мэйдейл рассказала о нескольких случаях, когда мама теряла вещи и обвиняла ее, что она их нуда-то засунула. В разговоре мама без конца повторяется.

— Ей уже немало лет, Джейнэллен. Может быть, это первые признаки старческой дряхлости.

— Все может быть, но я другого мнения. Боюсь, что это серьезней, чем просто старение, бывают дни, когда я вижу, что ей нездоровится, хотя она пытается это скрыть.

— А что говорит доктор?

— Она не хочет его видеть! — в отчаянии воскликнула Джейнэллен. — Доктор Паттон прописал ей лекарство от гипертонии, но это было год назад. Она заставляет фармацевта выдавать ей лекарство по старому рецепту и твердит, что этого достаточно. Она не желает меня слушать, когда я предлагаю пройти обследование у другого врача.

Кей понимающе усмехнулся:

— Это в ее характере, точно. Знает все и обо всем лучше всех.