Глава 6. С приветом, Стокгольм!

Что же такое любовь? На протяжении всего существования человека она была рядом, ни на минуту не отпуская. Иногда кажется, что это единственно необходимое в жизни, ведь, что может быть лучше, нежели знать о ком-то, кто не может прожить и дня без твоего незабываемого голоса, нежного касания и взгляда, в котором не грех утонуть, погрузившись в него с головой. О таком мечтают многие, даже те, кто считает себя закоренелым холостяком или холостячкой, но все знают, что подобное чаще всего встречается в сказках или книгах, где всё приукрашено, от того и притягательно. Реальная же любовь не бывает без изъянов в любимой половинке, скрывающихся за непроницаемой ширмой, исчезающей лишь с течением времени, когда чувство, сведшее двух людей, распадается на части. Неугодные качества постепенно раздражают, бесят и, в конце концов, всё приводит к окончанию того, что, казалось, будет длиться вечно. Кто-то может сказать категорично, желая, чтобы сделанной ошибки никогда не было и постарается всё забыть, иной раз, делая новую попытку, вероятно так же закончившуюся провалом. Но другие хотят помнить прежний опыт всегда, ведь расставания бывают простыми. Некогда влюблённые понимают, что всё прошло и дальше не будет ничего, кроме пресного быта, похожего на сожительство, но память былой любви не отпускает, ведь она была настоящей, искренней, неповторимой и той, которую хочется представлять каждое прожитое мгновение.

Так, что же такое любовь? Это примирение с недостатками, принятие человека таким, какой он есть, и лишь поняв это, можно создать что-то дорогое сердцу. Но жизнь разнообразна, и она всегда преподносит сюрпризы в лице чувств и эмоций, пришедших к человеку из ниоткуда. Люди влюбляются в созданные ими образы, превращая себя в непокорных и злобных существ, мечтающих сделать всё, ради достижения цели. Даже не задумываясь о последствиях, они двигаются вперёд, разрушая всё на своём пути. Фанатику, в конце концов, не нужна эта самая любовь, всё дело в процессе. Не важно, что нравится мнимому возлюбленному, что он ест на завтрак, как предпочитает проводить свободное время, что происходит в его внутреннем мире, скрытым ото всех посторонних людей. Фанату проще влюбиться в телеграфный столб, который больше похож на идеал мечтаний: ему не нужны чистые носки и глаженые рубашки, у него не бывает внеплановых командировок, из-за которых срываются пикники, он не курит и не пьет. Денег не зарабатывает, но и не тратит, опять — таки. Собранный образ отличается от истинного человека, на основе которого был создан, но это не страшно, когда можно продолжать считать себя несчастным человеком, срываться в истериках, если кто-то пытается открыть глаза на действия, от которых многие страдают, быть в центре внимания вместе со своей неустроенной личной жизнью. Коротко говоря, та самая всепоглощающая и всеобъемлющая любовь, выдаваемая фанатиком за самую совершенную форму чувства, на поверку всего лишь комплекс довольно примитивных ощущений, не способного не то чтобы полюбить, а даже толком влюбиться. То есть испытать настоящий интерес к другому человеку и попытаться проникнуться его чувствами, мыслями, надеждами и чаяниями.

Нужна ли такая любовь? Не имея представления о вкусах и пристрастиях избранника, фанатик действует по сценарию. Положено цветы ко дню рожденья, баночку малинового варенья в качестве проявления заботы о заболевшем и валентинку к 14 февраля? Значит, будут. Остановиться и задуматься о том, надо ли, некогда беззаветно любящему всё это не представляется возможным. Драматичность ситуации не позволяет, ведь любить в этом жанре тоже полагается по четко определенным законам — страстно, безрассудно и мучительно. Но порой, простые знаки внимания перестают удовлетворять, когда любимый не подаёт схожего интереса и человек, в особенности тот, кому досталось от жизни много неприятных осадков, переходит в самое настоящее наступление, забывая о каких-либо границах и тогда от него можно ожидать чего угодно. Одному богу известно, чем всё это закончится не только для окружающих, но и возлюбленного, ведь фанатик — человек не стабильный, импульсивный, переменчивый. Одним словом, холерик в его самых худших проявлениях. В случае неудачи, когда все мыслимые и немыслимые приёмы исчерпали себя, включается классическая «собака на сене», то есть ни мне, ни тебе, где возможно всё.

Люди всегда будут представлять любовь по — своему. Кто-то видит её нечеловеческим благословением свыше, получив которое — невиданное счастье до конца дней, кто-то, однажды обжёгшись, не хочет даже думать о повторении новой попытки, а кто-то всегда будет мечтать о нереальной любви, строящейся лишь в его воображении. Но есть и те, кто соблюдают грань между фанатом и поклонником. Пускай оба этих понятия могут, порой, казаться странными обычному человеку, неподверженному подобным излишествам, но их идеи и занятия чаще всего безобидны. Их чудачество забавляет, но никак не вредит жизни и здоровью, как это происходит у жёсткого и индивидуально — массового фанатизма, мотивы, которых в большей степени остаются загадкой.

Любовь никогда не будет одинаковой. Для каждого человека она по — своему радостна, увлекательна и притягательна. Современный мир доказал, что она может быть и в той форме, о которой отцы и прадеды не догадывались, но каждый достоин, почувствовать, что значит любить и быть любимым, ведь жизнь не будет жизнью, если ты никого не любишь…

«Отрывок из книги “Фанат”, написанный Александром Лардоновым в феврале 2014 года»

Холод пронизывал насквозь. Лицо так замёрзло, что оно уже не ощущалось, будто вовсе не существовало. Покрасневшие ладони без перерыва кололись, словно их пронизывали сотни иголок, мучая с каждой следующей минутой лишь настойчивее. Поднявшийся снегопад лишь усугубил ситуацию. Перед и так потерянными глазами виднелось лишь снежное покрывало и лес, окутанный мраком пришедшей ночи, а с началом снежной вьюги, всё стало только хуже. Маленькие льдинки больно ударялись в прикрытые веки, призванные хоть немного защитить зрительные органы, изрядно ослабшие за время пребывания в заточении, и ослепляли, не позволяя длительное время продолжать путь, поэтому Саше приходилось делать частые остановки. Присев так низко, как это возможно и спрятавшись в каких-то кустах или за толстыми деревьями, он пережидал, хоть и чувствовал, что больше не мог. Сложно пробираться по глубокому снегу в кроссовках и лёгкой куртке, висевшей рядом и прихваченной с собой, но спасение — было самым важным, что осталось в голове. Целый месяц он был в заточении неизвестного человека в сопровождении полумрака и тишины. Уже казалось, Саша начал сходить с ума, ведь он не любил одиночество, боялся остаться один и умереть вдали от близких людей. Это самое страшное, что могло для него быть и, похоже, ночной кошмар становился реальностью, ведь похититель не дремал. Он приближался так тихо, как только возможно, не издавая ни единого звука. В белой маске, похожей на те, что продавались в магазинах для детей, он искал сбежавшего пленника, держа в руке пистолет, которым в этот раз мог воспользоваться. Саша не первый раз предпринимал попытку сбежать, но два предыдущих раза закончились ещё до того, как он смог выбраться на улицу и узнать своё местоположение. Юноша в первый раз понял, что всё ещё находится в горах, когда поднял голову вверх, выйдя из небольшого, на вид заброшенного дома, в котором его держали. Казалось, он всё ещё в Хохфильцене или неподалёку от него. Вид здешних гор он, будто бы, узнал или, по крайней мере, так показалось на первый взгляд. Из-за того, что ему вкололи львиную дозу снотворного, похититель мог перевезти куда угодно и Саша не мог с уверенностью сказать, где находился. Но в то же время из головы не выходила мысль о том, что покинуть Австрию было бы слишком проблематично с человеком без сознания вместо багажа, поэтому, оставалось найти лишь автомобильную трассу и попросить, безусловно, необходимую помощь.

Бродя по сугробам и не видя перед собой ничего кроме темноты, парень попытался не думать ни о чём плохом. Его тело практически не чувствовалось и это не могло не пугать, но и вернуться к похитителю нельзя. Всё бы повторилось. Как только Саша открывал глаза, он видел перед собой молчаливого человека в маске, тёплой кофте и зимних штанах, в которых тот часто выходил наружу — они были с талым снегом, остававшимся на бетонном полу ненавистного подвала. Приём пищи проходил достаточно быстро. Он был довольно скудным, но этого хватало, чтобы не умереть от голода. И как только всё заканчивалось, следовал новый укол в шею или вену, после которого Саша надолго засыпал, пробуждаясь ко второй тарелке с едой. Кровать, на которой он провёл почти всё это время, была удобной, но это не спасло от ужаса, испытанного парнем всякий раз, когда видел похитителя, не сказавшего ему ни слова с самого первого дня. Жестами он приказывал встать, либо сесть. Лишь в редких случаях писал на листке бумаги указания, как в случае с записью на видеокамеру. Саша считал — это хороший знак, Заплатив выкуп, его выпустят, но с того дня прошло около трёх недель. Всё осталось по — прежнему, поэтому нужно было действовать, делать хоть что-то, чтобы окончательно не сойти с ума. В первые дни похититель отводил его в туалет, находившийся на первом этаже дома и в один из этих дней, Саша сделал первую попытку, оказавшуюся неудачной. С того момента, похититель больше не выводил его наверх, вечно держа в подвале, без права оказаться на свежем воздухе или возможности узнать, ради чего всё это.