Ёну очнулась ночью на сырой земле. Она все еще была в прошлом. Пожар уже потушили, то, что осталось от барака, накрыли брезентом. Она услышала голоса: к ней приближались двое мужчин. Ёну поспешила спрятаться, но вспомнила, что необходимости в этом нет: они не могли ее видеть.

– С ума сойти. Я знал, что когда-нибудь это случится. Хорошо, что этой лачуги не стало.

– Я слышал, внутри умер ребенок.

– Моя жена работает в больнице, к ним сегодня привезли сына начальника универмага «Джей».

– Он умер?

– Вроде жив. А вот второй мальчик действительно умер.

Ёну была опустошена. Значит, она так и не смогла спасти Саула. Может, она успела бы ему помочь, если бы не делала искусственное дыхание Сончжэ.

Ёну ничего не соображала. Она действовала инстинктивно и не бросила бы Сончжэ, пока он не задышал – даже если бы пришлось сделать сотню подходов.

Ее охватили сожаления. Если бы только она оказалась здесь раньше. Если бы только она была ловчее. Если бы только она не отпустила руку Саула.

Роняя на землю слезы, Ёну пошла вниз по горе. Она медленно шагала по пустынной улице, мимо магазинов, перешла через дорогу.

Почему она не вернулась обратно в будущее? Неужели она здесь застряла?

Ей с большим трудом удавалось разглядеть свое отражение в витринах магазинов. Похоже, Ёну превращалась в настоящего призрака. Все было настолько плохо, что она была почти рада быть невидимой для окружающих.

Наконец она добралась до больницы. К этому моменту она стала настолько прозрачной, что едва видела себя сама. Ёну решила, что вовсе не против вот так исчезнуть, и продолжила шагать дальше. Никто не обращал на нее внимания, и она быстро добралась до единственной палаты, у двери которой стоял охранник: наверняка Сончжэ был именно здесь. Дверь была приоткрыта, и Ёну смогла проскользнуть внутрь.

Родители Сончжэ, похоже, куда-то ушли. Маленький Сончжэ с перевязанной головой сидел на кровати и смотрел в темное окно.