Жизнь подготовила меня к подобным потрясениям. Возможно, для того, чтобы сейчас стала опорой близкому человеку.

Я сползла с колен и взяла Вадима за руку. Раз чай пить не собирается, попробуем другую терапию.

— Пойдем, — шепнула, поднимая его со стула.

Вадим перестал напоминать застывшего манекена, но стал подозрительно похож на тряпичную куклу — шел, куда я вела; делал, к чему я подталкивала.

Мы вошли в спальню, и я стала стаскивать с него сорочку. Вадим не препятствовал, но и не помогал, будто все происходит не с ним. Возможно, это защитная реакция организма, и он еще не понял, что защищаться больше не от кого.

Я опустилась на кровать и, потянув за руку, усадила Вадима. Я разминала его плечи до тех пор, пока мышцы в своей твердости не перестали соперничать с камнями.

Только тогда, усевшись верхом на колени, толкнула в грудь, и Вадим опрокинулся на спину, а я взялась за него всерьез.

Кончики пальцев покалывало от нетерпения. Губы, казалось, припухли и стали очень чувствительными только для того, чтобы в полной мере ощутить теплую гладкость кожи, ее терпкий вкус на кончике языка, четкий рельеф мышц, их подрагивание в момент касания.

И Вадим оживал. Взгляд уже перестал быть таким безучастным, смягчились очертания приоткрытых губ, и с них срывалось слишком быстрое, слишком прерывистое дыхание.

А я?.. Я получала двойное удовольствие. Чувственные прикосновения, пронизывающие меня саму острыми разрядами тока, сливались с самодовольным удовлетворением от реакций Вадима на мои ласки. Все это превратилась в оглушающий и пьянящий коктейль, наполнивший меня до краев и заставлявший каждую клеточку тела гореть и жаждать удовлетворения.

Видимо, что-то похожее испытывал и Вадим. Он рывком сел и попытался подмять меня под себя, но я легким толчком вернула его в прежнее положение.

Сегодня работают мои правила, а его задача — получать наслаждение.

И Вадим с готовностью принял правила игры, позволяя мне что угодно делать со своим телам.

Не пытался перехватить инициативу, ускорить процесс, я же все делала тягуче медленно, продлевая тот миг, когда болезненно близко подходишь к финальному аккорду.

Я тоже умела играть на человеческом теле, заставлять его вибрировать от томительного ожидания ласки и вскрикивать от неожиданного и острого удовольствия, получая ее.

Закрытые глаза, приоткрытые губы, гримаса мучительного удовольствия — кажется, Вадим наконец-то забыл обо всем.

Движения в унисон, рваное дыхание, один на двоих пульс — это то, к чему мы стремились и чем мы стали.

Сильные пальцы больно впились в мои бедра. Хриплый вскрик, и Вадима выгнуло как от разряда тока. Я тоже почувствовала, что разлетаюсь на мельчайшие частицы, и, задыхаясь, опустилась рядом с разгоряченным телом.

— Спасибо.

Тяжелая рука обхватила за плечи, и я оказалась притиснута к вздымающейся рывками груди.