— Наша земля, сами и отработаем, — кивнув Крепченко, ответил Чегевара и забрал у меня картонку с телефоном.

— Совсем берега потеряли, хохлы, — зло бросил Вася.

Зазвонил внутренний телефон, и дежурный по отделу доложил:

— Товарищ подполковник, на двести сорок шестой работают младший сержант Шаров и старшим — старший лейтенант Драч. Сейчас на смене, меняются утром.

— Понял тебя, — нажав кнопку на селекторе, ответил Крепченко. — Передай по смене… после пересменки — ко мне сразу. Оба. И начальника своего пусть с собой прихватят.

Домой возвращался поздно. Датчик температуры на панели приборов показывал минус семнадцать за бортом. Дул ледяной неслабый боковой ветер. На удивление, движение транспорта на дорогах было неактивным. Народ мудро стремился туда, где центральное отопление, где тёплые тапки и домашние штаны с начёсом. А ещё — где кресло недалеко от холодильника и телевизор слушается пульта. Дорога в основном была расчищена, только на поворотах иногда попадались большие и неровные пятна наледи. Впереди меня ехала новенькая «ауди» белого цвета. Я сразу обратил внимание на манеру езды «товарища». Нервная какая-то. То рыскает с полосы на полосу, не включая поворотники, то начинает резко тормозить на виражах и изгибах дороги. «Вот «шумахер»… нужно обгонять «виртуоза», — подумал я, включив левый поворот. В это время белая «ауди» как раз резко затормозила, въехав в большое бугристое пятно наледи на перекрёстке двух дорог. Я видел, как машину начало разворачивать и понесло боком, бросив в неконтролируемый занос. Прижимаясь к обочине, я начал осторожно сбрасывать скорость, переключаясь на пониженные передачи. Сработали системы аварийного торможения и антиюза. В это время раскрученная легковушка ударилась правым боком о стоящие в ряд у обочины дороги мусорные контейнеры и, отскочив от них, сделала два «фуэте» и, врезавшись в металлическое ограждение тротуара, остановилась. Я включил аварийные огни и поставил своего «попугая» в пятне света дорожного фонаря, отгородив своей машиной аварийную от встречного транспорта.

Левая, водительская, дверь «ауди» была смята и прижата к покорёженному ограждению. На удивление, оказалась незаблокированной и открылась только задняя правая дверь. Попав внутрь, я протиснулся к водителю, прижатому к спинке кресла сработавшей подушкой безопасности. Водителем оказалась молоденькая женщина. Она была в сознании, хотя было видно, что с ней не всё в порядке. Изо рта, носа и правого уха текла кровь.

— Так, подруга. Ты меня слышишь? — спросил я.

— Слышу… Не бросай меня, мужик. Не бросай, пожалуйста… Я беременна! Убери с меня эту херню… — часто дыша, сказала женщина, ударив по раздутой подушке безопасности ладошкой.

— О, хорошо… ты плачь, давай, плачь. Только не молчи. Сейчас мы эту заразу… — успокаивая девчонку, сказал я и, достав нож, несколько раз ткнул им в «херню». Потом, осторожно прижимаясь к выпуклому животику, дотянулся до кнопки регулятора и опустил водительскую спинку сидения назад.

Меня сразу удивило, что сработавшая подушка безопасности не сдулась после сработки. Немцы напортачили? Дэпээсники позже сделали предположение, что подушка не порвалась, так как во время раскрытия у неё не было контакта с телом водителя. Видно, беременная женщина отодвинула своё кресло максимально назад. Животик берегла.

Неожиданно салон машины вспыхнул от яркого света фар большой машины. Я оглянулся и увидел, что к нам подъехал огромный грузовик-снегоуборщик с оранжевой «люстрой» на крыше кабины. Из кабины выпрыгнул молодой парень в спецовке со светоотражателями.

— Эй, народ! Что случилось? Помощь нужна? — крикнул он в открытое мной окно.

— Переднюю дверь от удара заклинило. Дёргай на себя по моей команде, — ответил я.

Вместе нам удалось открыть заблокированную правую переднюю дверь. Я отстегнул деваху от ремня безопасности и как мог спокойно сказал ей:

— Обхвати меня за шею, дорогая. Ножки осторожно… Если будет больно, сразу говори.

— Пусть позвонят моему мужу… Скажи им, пусть позвонят. Он зам префекта… А почему мы скорую не ждём? — обхватывая меня за шею, вдруг вспомнила о медицине потерпевшая.

— Пока они нас найдут… Ты на каком месяце, красота моя? — потихоньку двигаясь назад вместе со своей деликатной ношей, морочил голову барышне я.

— На… на восьмом уже. Ой, я шубку кровью закапала, — расстроенно захныкала беременная, искренне жалея свою белоснежно-пушистую гордость, — это всё ты виноват!

Я понимал, что пока дама в интересном положении находится в психологической прострации, медлить нельзя. Поэтому я старался говорить с ней, не умолкая, может быть, даже не всегда корректно…