— Не могу. Я… не могу… говорить.

— Мне не надо, чтобы ты что-то вспоминала. — Он взял ее руку и положил ладонь себе на грудь, чтобы она чувствовала биение его сердца. — Говори о чем хочешь. Говори. А я помолчу.

Он снова потянулся к ее шее.

— М-м, когда я была маленькой… м-м-м… то собиралась стать… гимнасткой. Выступать на Олимпиаде. М-м-м-м…

— У тебя спортивная фигура.

Куинси провел ладонью по ее спине, чувствуя под рукой все еще напряженные мышцы. Как и он, Рейни занималась бегом. Перед глазами возникла картина — они на постели, обнаженные, ее ноги… Пришлось сделать глубокий вдох.

Спокойно. Без спешки.

— Брала уроки?

Он уже расстегивал верхнюю пуговицу ее рубашки.

— Уроки?

— Да, уроки гимнастики.

— М-м-м… Нет…

— Любила смотреть соревнования? Он просунул ногу между ее ног и прикоснулся к обнажившейся ключице.

— Я смотрела… Олимпийские игры…

— Да, там есть что посмотреть.

Он справился с последней пуговицей, полы разошлись, и Рейни поежилась от прохладного ветерка, но не запротестовала.

— Мне больше нравится Надя Комэнечи, — сказал он, проникая под рубашку.

Кожа у Рейни была теплая и гладкая, живот плоский, подтянутый.

— Что?

— Она моя любимая гимнастка.