Одевшись, все начали расходиться. Микроб, напевая себе под нос, ждал меня, но вспомнил, что я обещал поговорить с Витьком, и ушел. А я не спешил, уселся на банкетке, поглядывая на Гусака. Он все понял, между нами будто протянулась невидимая веревка, связавшая нас одной тайной. Из раздевалки мы выходили молча, а на улице, в закатных сумерках, он вытащил мобилу и демонстративно переложил в рюкзак из кармана куртки. Я включил глушилку.
— Теперь можно говорить.
Витек будто бы ожил и наконец поделился грузом, который носил все эти дни:
— Это невыносимо. Можешь узнать, что с этим делать? Другие же как-то справляются, а я сплю урывками, вижу всякий бред.
— Например? — уточнил я, направляясь к стоянке.
Дарина закончила работу раньше и ждала в кабинете, я должен был набрать ее, чтобы выходила. Но прежде нужно разобраться с Гусаком.
— Какие-то люди, катастрофы. Война какая-то. Песни дебильные: гундит какой-то дебил, и ничего не понять, а все тащатся. Все настолько явное, что хрен поймешь, реально было, по телеку я это видел или в глюках этих. И они совершенно бесполезные! Я хочу, чтобы они прекратились, или мне хана.
— Сегодня в девять приду, — пообещал я. — Посмотрим, что можно с этим сделать.
Лицо Витька разгладилось, он заулыбался — ну еще бы: у него появилась надежда избавиться от страданий!
Глава 2
Сам дурак!
Когда в отношениях гармония и доверие, очень сложно сохранить что-то в тайне. Но мы с Дариной еще раньше, после инцидента с Энн, обговорили этот момент: мы люди непростые, нам нужно научиться выживать в мире, где нас считают чужими и опасными, у одного могут быть знания, способные навредить другому. Потому есть стоп-слово «надо», которое подразумевает, что следует прекратить расспросы и отпустить ситуацию, не лезть и не разнюхивать. Потому, когда я сказал Рине, что мне надо поздно вечером заглянуть к Гусаку, вопросов не последовало и мне не пришлось оправдываться.
Витек жил этажом ниже в квартире с такой же планировкой. Из-за двери доносился бубнеж телевизора. Я надавил на кнопку звонка, и спустя пару мгновений дверь распахнулась. Витек посторонился, пропуская меня, босиком прошлепал к дивану выключил телек.
— Я готов, начальник, — сказал он. — Что делать? Командуй!
О, с какой надеждой он на меня посмотрел! Апатию как рукой сняло.
Я уселся рядом с нм на диван и спросил:
— Расскажи, как приходят видения. Что ты чувствуешь?
Он потер пальцем между бровей, вспоминая.
— Ну… Когда я засыпаю… Как бы сказать… Но не засыпаю до конца. А как будто отрываюсь и переношусь непонятно куда. И вот я вроде там, а вроде и нет. И смотрю. Никто меня не видит, а я вижу все. Но не могу ничего изменить.
— Более-менее ясно. Видения приходят на границе между сном и бодрствованием, а потом ты просыпаешься.