Я сжала зубы. Блядь, как я устала от этого. Ну давай лучше поругаемся, поорем друг на друга, чем вот так цедить слова из презрительно перекошенного рта. Да, я понимаю, чего ты от меня ждешь: чтобы я ластилась к тебе сейчас, извинялась, а ты, как обычно, снисходительно прощал. Но я задолбалась так делать. И поэтому молчала. Всю дорогу до музыкального театра.

Когда мы зашли внутрь, Саша моментально преобразился, надел на лицо искреннюю теплую улыбку и учтиво поприветствовал знакомых. Потом слегка притянул меня к себе и коснулся губами виска. Временное перемирие. Хорошо, пусть так.

Я украдкой поглядывала в огромное зеркало, висевшее напротив нас. Мы классно смотрелись вместе: красивый уверенный мужчина в темно-синем костюме и дерзкая блондинка в черном. Зря Саша кривил губы по поводу моего наряда, я выглядела уместно и при этом удачно выделялась на фоне остальных жен, которые все, как одна, нарядились в длинные вычурные платья.

— Заскочу в туалет, — шепнула я Саше, и он кивнул:

— Подожду тебя здесь на диване.

Когда я сделала все то, за чем пришла, и вышла из кабинки помыть руки, меня у зеркала ждал неприятный сюрприз в виде жены министра культуры. Настроение сразу упало ниже нуля. Более мерзкой бабы я сроду не видела.

— Здравствуй, Лерочка, — бесцветные, будто рыбьи, глаза бесцеремонно обшарили меня с ног до головы.

— Здравствуйте.

Имя я её точно не помнила: то ли Евгения Александровна, то ли Александра Евгеньевна. В общем, рисковать не стала.

— Хорошо выглядишь.

— Спасибо, вы тоже.

Если бы я была деревянным мальчиком Пиноккио, у меня бы от этой фразы так вырос нос, что на него можно было бы полотенце вешать.

— Помада только слишком агрессивная, — пропела она сахарным тоном, — ты девочка молодая, тебе этот цвет ужасно не идет. Да и мужчинам не нравятся такие яркие помады, они считают их вульгарными.

— Если каким-то мужчинам не нравятся яркие помады, они всегда могут купить себе нюдовые, — любезно сообщила я. — Главное, чтобы они сами себе с этой помадой нравились!

Дама открыла рот. Потом захлопнула его. Презрительно фыркнула и вышла из туалета.

Я поморщилась. Зря сорвалась, сиди теперь с этой надувшейся мегерой все полтора часа на соседних креслах. С другой стороны, баба совсем обнаглела. Если не очертить границы, она в следующий раз цвет моих трусов будет комментировать. Я вздохнула и пошла к Саше. Вечер обещал быть мерзким.

Вся следующая неделя тоже, если честно, не задалась. А уж та неделя, что наступила следом, вообще тянула на звание худшей в году. Маруся ушла вместе с сыном на больничный, свалив все дела на меня, и на работе творился настоящий армагеддец. В четверг я ушла из офиса в восемь вечера, в честь чего мы снова поругались с Сашей. Поругались феерично: он даже перебрался на ночь в гостевую спальню, а я не стала ему готовить утром завтрак. И только перед тем, как я уже почти ускакала на работу, муж соизволил открыть рот:

— Миримся? — пробурчал он.

— Не знаю, — хмыкнула я, — ты вот вчера сказал, что тебе не нужна жена, которая пропадает вечерами на работе, так что, может, мне уже надо пойти вещи собрать.

— Лер, — Саша нахмурился, — ерунды не говори. Я вообще-то люблю тебя. Просто не понимаю, зачем нужно тратить на работу то время, которое мы могли бы провести вместе. Ушла бы оттуда, а? Хочешь, обратно сметчиком иди? Там можно из дома работать и нагрузку в два раза меньше брать.