Святейшие возмущенно загалдели.

- Что ты знаешь о заговоре ведьм?

- Я знаю, что никакого заговора не было. Ведьм подставили негодяи.

Тут раздался голос Нэйрвана:

- Ты действительно моя дочь?

- Судя по тому, что мне известно – да. Я – потерянное дитя, дитя любви, как говорится в пророчестве.

Рэсвард повернулся к королю и тот кивнул:

- Достаточно. Теперь очередь святейших. Послушаем отца Уфила. Господин Тевар, святейший в состоянии отвечать на вопросы?

Целитель закивал и с предвкушающей улыбкой на губах налил в бокал зелье. Видимо, старик надеялся, что святейший может поведать нечто, проливающее свет на его странное преображение. И любознательная натура Тевара очень жаждала услышать откровения Уфила.

Когда бокал с зельем поднесли к губам Уфила, тот недовольно замычал и попытался отстраниться. Но силы сто двадцатилетнего старика были невелики, и Тевар насильно влил зелье в рот Уфила. Святейшие, которые и так были подавлены после допроса дочерей оступившихся, смотрели на своего собрата с сочувствием. Им представлялась унизительной подобная процедура.

Альдин задал первый вопрос:

- Святейший, назовите свое полное имя.

Уфил медлил. Его ввалившиеся глаза покраснели, будто от натуги. Но зелье истины не позволяло отклониться от ответа. И святейший прохрипел:

- Леон Ромендис.

В повисшей тишине раздался недоуменный вопрос короля:

- Что он такое говорит?

Мне же это имя было неизвестно. Кто знает этих святейших, может они, поступая в обитель, имена меняют? Нэйрван повторил свой вопрос:

- Что это за имя?

Обескураженные святейшие переглядывались. Наконец, слово взял отец Трим. Он поднялся со своего места, поклонился королю и ответил:

- Леон Ромендис был магом артефактором. Но, насколько мне известно, он погиб во время обвала в Зельском руднике. И было это приблизительно пятьдесят лет назад.